Фата-Моргана 7 (Фантастические рассказы и повести)

Аврам Дэвидсон

МОРЯ, ПОЛНЫЕ УСТРИЦ

— Привет, — сердечно поздоровался Оскар, когда посетитель зашел в велосипедный магазин «О и Ф». Повнимательнее приглядевшись к мужчине в очках и деловом костюме, он потер лоб и принялся щелкать толстыми пальцами.

— Однако я вас знаю, — пробормотал он, — Мистер… э-э… вертится на кончике языка.

Оскар был крупным мужчиной с огненно-рыжей шевелюрой.

— Конечно, знаете, — ответил посетитель. На лацкане у него блестел значок клуба «Лайонз». — Помните, вы продали мне детский велосипед с переключателем скоростей? Для моей дочери. Мы еще с вами говорили о том красном французском гоночном велосипеде, над которым работал ваш партнер…

Оскар шлепнул своей огромной ладонью по кассовому аппарату, поднял голову и закатил глаза.

— Мистер Уотни! — Мистер Уотни просиял. — Конечно, я вас помню! Еще бы! Господи, как я мог забыть! И как у вас идут дела, мистер Уотни? Думаю, что велосипед — по-моему, это была английская модель, не так ли? Надеюсь, он пришелся по душе вашей дочурке, иначе вы принесли бы его обратно, а?

Мистер Уотни заверил, что велосипед прекрасный, просто прекрасный. Затем сказал:

— Как я понимаю, у вас тут кое-какие перемены? Теперь работаете один? Ваш напарник…

Оскар посмотрел в пол, оттопырил нижнюю губу и кивнул.

— Слышали, да? Такие вот дела. Так что теперь я один. Уже три месяца.

Их партнерство пришло к концу три месяца назад, хотя первые трещины появились уже давно. Фред любил книги, долгоиграющие пластинки и заумные разговоры. Оскар отдавал предпочтение пиву, кегельбану и женщинам. Каким угодно. Когда угодно.

Магазин стоял недалеко от парка, и от Проката велосипедов они имели немалую выгоду. Если женщина была достаточно взрослой, чтобы ее уже называли женщиной, или не настолько старой, чтобы ее называли старой женщиной, или если она находилась где-то посредине и если она была одна, Оскар обычно спрашивал:

— Как вам этот велосипед? Подходит?

— Ну, думаю, да.

Беря другой велосипед, Оскар говорил:

— Тогда я немного с вами проеду, чтобы убедиться в этом. Фред, я сейчас вернусь. — Фред всегда мрачно кивал. Он знал, что Оскар вернется не скоро. Возвратившись, Оскар обычно говорил: — Надеюсь, дела магазина шли так же хорошо, как и у меня в парке.

— Вечно мне одному приходится торчать в этом магазине, — ворчал Фред.

Лицо Оскара озарялось.

— Хорошо, в следующий раз езжай ты, а я останусь тут. Развлекись немного. — Он, конечно, знал, что Фред — худой, долговязый, пучеглазый Фред, — ни за что на свете не поедет с женщиной в парк.

— Это пойдет тебе на пользу, — говорил Оскар, хлопая его по плечу. — Покажи им, что у тебя есть волосы на груди.

Фред бормотал, что это не его дело, есть у него волосы на груди или нет. Он тайком смотрел на свои руки — до локтей они были покрыты густыми черными волосами, а от локтей до плеч кожа была белой и безволосой. В старших классах все смеялись над ним и называли «Мохнатым Фредом». Они знали, что это ему не нравится, но все же продолжали дразнить. Как это можно, удивлялся он тогда, чтобы люди делали больно тому, кто не делал им ничего плохого? Как это можно?

Фреда волновали другие вещи. Все время.

— Эти коммунисты… — Он качал головой, читая газету. Оскар давал ему совет из трех слов, как надо поступать с коммунистами.

Еще Фреда волновала смертная казнь. — Боже, как это ужасно, а вдруг казнят невинного человека? — стонал он. Оскар замечал, что каждого может постичь неудача, и тут же просил гаечный ключ.

Еще Фреда волновали проблемы других людей. Как, например, тогда, когда супружеская пара приехала на тандеме с корзинкой для ребенка. Решили, видимо, подышать свежим воздухом. Когда женщина хотела поменять малышу пеленку, одна булавка сломалась.

— Почему ни у кого никогда нет булавок? — ворчала женщина, роясь в сумочке. — Никогда нет булавок.

Фред сочувственно вздыхал, даже пошел посмотреть в подсобку, хотя знал, что их там сроду не было. Ничего он там не нашел. Так они и уехали, завязав конец пеленки узлом.

За ленчем Фред посетовал, мол, как жаль, что у них не оказалось булавок. Оскар впился зубами в сэндвич, откусил половину, прожевал и проглотил. Фреду нравились необычные сэндвичи — больше всего он любил сэндвичи с плавленным сыром, оливками, анчоусом и авокадо, приправленные майонезом, — в то время, как Оскар отдавал предпочтение колбасному фаршу.

— Ребенку, наверное, было неудобно. — Фред слегка надкусил сэндвич.

— Господи, — ответил Оскар, — да ведь аптеки на каждом шагу. Даже если ты неграмотный, все равно видно, что это аптека.

— Аптеки? А, ты имеешь в виду, что там можно купить булавки?

— Ну да, булавки.

— Но… знаешь, действительно, когда вдруг понадобятся булавки, их всегда нет под рукой.

Открыв банку с пивом, Оскар сделал изрядный глоток.

— Ага! Зато полно металлических плечиков от одежды. Выбрасываю их каждый месяц, а их в шкафу так и не убавляется. Когда тебе будет нечего делать, придумай какую-нибудь штуковину, чтобы превращать плечики для одежды в булавки.

Фред отвлеченно кивнул.

— Но все свободное время я работаю над французским гоночным велосипедом.

Это была великолепная машина, легкая, быстрая, сияющая красным лаком. На ней любой мог почувствовать себя птицей. Но Фред знал, что он может вообще довести его до совершенства. Он демонстрировал велосипед каждому посетителю, пока тому не надоедали его объяснения.

Последним его увлечением стала природа, вернее, чтение книг о природе. Однажды дети наловили в парке саламандр и лягушек, посадили их в консервные банки и с гордостью показали Фреду. С этого момента работа над французским гоночным велосипедом замедлилась, и он с головой зарылся в книгах о природе.

— Мимикрия, — убеждал он Оскара, — это такая замечательная вещь.

Оскар отрывался от газеты с результатами соревнований по кеглям.

— Да, я недавно видел по телеку, как Эдди Адаме пародирует Мерилин Монро. Вот это мимика!

Фред раздраженно качал головой.

— Мимикрия — это совсем другое. Я хочу сказать, что некоторые насекомые и пауки прикидываются листьями, сучками и так далее, чтобы их не съели птицы или другие насекомые.

На мясистом лице Оскара появилось недоверчивое выражение.

— Ты имеешь в виду, что они меняют свою форму? Так?

— Вот именно. Иногда мимикрия служит и для нападения. Например, одна южноафриканская черепаха прикидывается камнем и хватает проплывающую мимо рыбу. А на Суматре живет один паук. Когда он ложится на спину, то становится похожим на птичий помет. Так он ловит бабочек.

Оскар рассмеялся, выражая этим клокочущим звуком свои сомнения.

Он снова уткнулся в газету, и смех угас. Одной рукой он почесал рыжие заросли на животе, а затем принялся хлопать по карманам.

— Где тут карандаш? — пробормотал он и направился в подсобку, где принялся открывать ящики стола. Услышав его громкий возглас «Эй!», Фред зашел в комнатушку.

— В чем дело? — спросил Фред.

Оскар указал ему на ящик.

— Помнишь, тогда ты сказал, что здесь нет булавок? Посмотри — тут их полный ящик.

Фред посмотрел, почесал в затылке и пробормотал, что наверняка заглядывал в этот ящик.

Мелодичный женский голос донесся из зала:

— Есть здесь кто-нибудь?

Стол с его содержимым сразу же вылетел из головы Оскара, он крикнул «Иду!» и опрометью помчался в зал. Фред поплелся за ним.

В магазине стояла молодая женщина довольно плотного сложения, с хорошо развитыми икрами и роскошной грудью. Она показала Оскару на сиденье своего велосипеда. Оскар пробормотал «Угу» и смотрел больше на нее, чем на что-либо другое.

— Оно немного высоковато («Угу»), как вы сами видите. Мне нужен всего лишь гаечный ключ («Угу»). А я, дура, не взяла с собой инструменты.

Оскар автоматически произнес еще раз «Угу», затем опомнился.

— Я все сделаю за секунду, — сказал он, и, несмотря на то, что она все хотела сделать сама, стал подкручивать седло. Конечно, ему понадобилось гораздо больше времени, ведь он старался затянуть разговор с женщиной. От денег он отказался.

— Вот спасибо вам, — сказала молодая женщина. — Ну, я поеду.

— Как вам этот велосипед?

— Спасибо, все прекрасно.

— Знаете что, я, пожалуй, проеду немного с вами. Просто…

Женщина мелодично рассмеялась, и ее грудь качнулась.

— Ну, не думаю, что вы сможете меня догнать. У меня ведь гоночный велосипед.

Когда Оскар скосил глаза в угол, Фред сразу же понял, что у него на уме. Он сделал шаг вперед. Его робкое «Нет» потонуло в громком «Ну что ж, на этом велосипеде мы будем с вами на равных».

Молодая женщина хохотнула, сказала: «Ну, посмотрим» и уехала. Оскар, не обращая внимания на простертые руки Фреда, вскочил на французский гоночный велосипед и был таков. Фред, стоя в дверях, смотрел, как две фигуры, нажимая на педали, скрылись в зарослях парка. Он медленно вернулся в магазин.

Оскар приехал только поздно вечером. Он выглядел усталым, но улыбался. Широко улыбался.

— Ну и девчонка! — воскликнул он. Он покачал головой, присвистнул, махая руками, с шумом выдыхая воздух. — Да, приятель, ну и денек!

— Давай сюда велосипед, — сдавленным голосом сказал Фред.

Оскар сказал: «Да, конечно», вручил ему велосипед и пошел мыться. Фред посмотрел на свое детище. Красный лак скрылся под слоем пыли и грязи. Между спиц торчали пучки сухой травы. Велосипед выглядел неряшливым и униженным. А ведь он летал, как птица…