Пол Андерсон
Полет в навсегда
В то утро шел дождь, и мелкая летняя морось летала над холмами, скрывая блеск воды в реке и поселок за ней. Мартин Саундерс стоял в дверях, позволяя прохладному влажному воздуху овевать его лицо и думая о том, какая погода ждет его через сто лет.
Ева Лэнг подошла сзади и положила руку ему на плечо. Он улыбнулся ей и подумал, какая она красивая сейчас, когда капельки дождя блестят на ее темных волосах, как маленькие жемчужины. Она ничего ему не сказала, в этом не было нужды, и он с благодарностью принял ее молчание.
Он заговорил первым.
– Уже недолго, Ева, – сказал он, а потом, осознав банальность фразы, улыбнулся. – Только отчего у нас такое вокзальное настроение? Я ведь отправляюсь совсем ненадолго.
– На сто лет, – отозвалась она.
– Только не волнуйся, дорогая. Теория работает безошибочно. Я ведь уже и раньше совершал прыжки во времени, помнишь. На двадцать лет вперед и на двадцать назад. Проектор работает и проверен на практике. Это всего лишь чуть более длинное путешествие, вот и все.
– Но ведь автоматические машины, посланные на сто лет вперед, так и не вернулись…
– Верно. Скорее всего, у них испортилась какая-нибудь мелкая деталь. Лампа сгорела или еще что-нибудь. Именно поэтому и отправляемся мы с Сэмом, надо же выяснить, в чем дело. А нашу машину мы всегда сможем исправить и скомпенсировать всем известную капризность вакуумных ламп.
– Но почему именно вы двое? Хватило бы и одного. Сэм…
– Сэм не физик. Он может не суметь отыскать неисправность. С другой стороны, он опытный механик и умеет делать такое, на что не способен я. Мы дополняем друг друга. – Саундерс набрал в грудь воздуха. – Послушай, дорогая…
– Все готово! – донесся до них басовитый возглас Сэма Халла. – Можем отправляться в любое время, как только захочешь!
– Иду. – Саундерс не стал спешить и нежно попрощался с Евой, но все же несколько торопливо. Она последовала за ним в дом и тоже спустилась в просторную мастерскую в подвале.
Проектор стоял в окружении разнообразной аппаратуры в белом сиянии флюоресцентных ламп. На вид он не был впечатляющим – металлический цилиндр диаметром в три и длиной в десять метров – и имел вид незаконченного экспериментального устройства. Его внешняя оболочка была нужна лишь для защиты энергетических батарей и скрытого внутри корпуса проектора измерений. Для двоих людей оставалось лишь крохотное пространство на переднем конце.
Сэм Халл поприветствовал их веселым взмахом руки. Рядом с его массивной фигурой маленький Макферсон, облаченный в серый халат, был почти незаметен.
– Я уже настроил ее на сто лет вперед, – воскликнул Халл. – Отправимся прямиком в две тысячи семьдесят третий!
Глаза Макферсона по-совиному моргнули за толстыми линзами очков.
– Все проверки выполнены, – сказал он. – Во всяком случае, так мне сказал Сэм. Сам-то я не отличу осфиллографа от клистрона. У вас будет с собой обширный запас сменных частей и инструментов, так что вряд ли возникнут какие-либо затруднения.
– А я и не собираюсь их специально отыскивать, док, – сказал Саундерс. – Ева все никак не может поверить, что нас не сожрут там пучеглазые чудовища с длинными клыками, и мне приходится ей повторять, что мы отправляемся лишь проверить ваши автоматические машины, если сможем их отыскать, сделать пару астрономических наблюдений и вернуться обратно.
– В будущем есть и люди, – сказала Ева.
– Что ж, если они пригласят нас пропустить по стаканчику, мы не станем отказываться, – пожал плечами Халл. – Кстати… – Он выудил из объемистого кармана куртки бутылку. – Не пора ли произнести на дорожку тост, как считаете?
Саундерс немного нахмурился. Ему не хотелось усугублять возникшее у Евы впечатление об их полете как о путешествии в неизвестность. Бежняжка и так достаточно переволновалась.
– Мы возвращались в 1953 год и убедились, что дом стоял. Отправлялись в 1993, и дом тоже все еще стоял. В обоих случаях в доме никого не было. Эти прыжки настолько скучны, что не стоят даже тоста.
– Ничего, – отозвался Халл. – Еще скучнее будет отказаться от тоста, когда все уже готово. – Он налил всем, и они чокнулись. Странная это была церемония для совершенно прозаичной лаборатории. – Приятного путешествия!
– Приятного путешествия! – Ева попыталась улыбнуться, но рука, подносившая стакан к губам, слегка дрожала.
– Ну, давайте, – сказал Халл. – Поехали, Март. Чем быстрее отправимся, тем быстрее вернемся.
– Конечно. – Саундерс решительно поставил стакан и повернулся к машине. – До свидания, Ева. Увидимся через пару часов – и лет через сто.
– Пока… Мартин. – Она произнесла его имя с нежностью.
Макферсон улыбнулся добродушной одобряющей улыбкой.
Саундерс втиснулся в передний отсек вслед за Халлом. Он был крупный мужчина, с длинными конечностями и широкими плечами, с грубоватыми невзрачными чертами лица под шапкой каштановых волос и широко разнесенными серыми глазами с веером морщинок в уголках, потому что ему часто приходилось прищуриваться на солнце. На нем была лишь обычная рубашка и рабочий комбинезон, местами испачканный пятнышками от смазки и кислоты.
Отсек был столь мал, что едва вмещал их обоих, да еще завален инструментами, к тому же они прихватили винтовку и пистолет, исключительно ради спокойствия Евы. Саундерс выругался, зацепившись за винтовку, и закрыл дверь. Ее щелчок придал его действиям оттенок окончательности.
– Отправляемся, – сказал Халл, хотя в его словам не было необходимости.
Саундерс кивнул и включил проектор на прогрев. Его мощное гудение заполнило кабину и завибрировало в костях. По шкалам приборов поползли стрелки, приближаясь к стабильным значениям.
Сквозь единственный иллюминатор он увидел машущую рукой Еву. Он помахал ей в ответ, а затем резко и сердито перебросил вниз главный тумблер.
Машина замерцала, расплылась и исчезла. Ева резко вдохнула и повернулась к Макферсону.
За иллюминатором ненадолго заклубилась безликая серость, гудение проектора мощной песней заполняло машину. Саундерс посмотрел на приборы и немного повернул регулятор, управляющий скоростью перемещения во времени. Они перенеслись на сто лет вперед – меньше, чем на число дней, прошедшее с тех пор, как был запущен первый автомат. Главное, чтобы никакой болван в будущем на него не наткнулся и не уволок с собой.
Он резко щелкнул тумблером, и шум и вибрация тут же прекратились. В иллюминатор ворвался солнечный всет.
– Дома уже нет? – спросил Халл.
– Столетие – долгий срок, – сказал Саундерс. – Давай лучше выйдем и оглядимся.
Они протиснулись через дверь наружу и выпрямились. Машина лежала на дне полузасыпанной ямы, над краями которой ветер волнами шевелили траву. Из земли торчало несколько каменных обломков. Над головами у них было голубой небо, по которому ползли пухлые белые облака.
– А автоматов-то здесь нет, – замалил Харр, оглядевшись.
– Странно. Наверное, они были настроены появляться на уровне поверхности. Так что давай посмотрим наверху.
Они явно находились в полузасыпанном подвале старого дома, который каким-то образом разрушился за те восемьдесят лет, что прошли после их последнего визита. Специальное устройство в проекторе автоматически материализовывало их точно на поверхности, где бы они ни появлялись. Внезапные падения или погребение под наросшими слоями грунта исключались. Не могли они и материализоваться внутри какого-нибудь твердого объекта – массочувствительное устройство не позволяло машине останавливаться, если в этом месте находилась твердая материя. Жидкость и молекулы газов не были для них помехой.
Саундерс стоял в высокой, колышущейся от ветра траве и обозревал безмятежный ландшафт штата Нью-Йорк. Ничто не изменилось, река и поросшие лесом холмы за ней остались теми же, солнце ярко светило, а в небесах сияли облака.
Нет… боже, нет! Где же поселок?
Дом разрушен, поселка нет – что же случилось? Или же люди просто перебрались в другой место, или… Он обернулся и посмотрел на подвал. Всего лишь несколько минут назад – и сто лет в прошлом – он стоял там среди потрепанной аппаратуры вместе с Макферсоном и Евой – а сейчас на этом месте яма, поросшая дикой травой. Его охватило странное отчаяние.
А жив ли еще он сам? А… Ева? Геронтология 1973 года делала это вполне возможным, но кто знает… И ему вовсе не хотелось узнать ответ.
– Должно быть, вернули страну индейцам, – хмыкнул Сэм Халл.
Прозаичная остро́та вернула ему чувство равновесия. В конце концов, любой разумный человек знает, что все со временем меняется. В будущем будут те же добро и зло, что были и в прошлом. А фраза «…и жили они потом долго и счастливо» – чистейший миф. Важными были лишь изменения, безостановочный поток которых был причиной всему. К тому же сейчас у них было дело.
Они пошарили в траве вокруг, но не нашли и следа небольших автоматических проекторов. Халл задумчиво нахмурился.
– Знаешь, – сказал он, – по-моему они отправились обратно и испортились по дороге.
– Наверное, ты прав, – кивнул Саундерс. – Мы могли появиться здесь в худшем случае через несколько минут после них. – Он повернулся и зашагал к большой машине. Так что давай проведем наблюдения и отправимся обратно.
Они установили астрономическое оборудование и измерили высоту над горизонтом заходящего солнца. Потом приготовили ужин на походной печке и стали дожидаться ночи в постепенно сгущающихся сумерках, наполненных стрекотом кузнечиков.
– А мне нравится это будущее, – сказал Халл. – Тут так спокойно. Я уже подумываю, не отправиться ли мне сюда – в это настоящее – когда выйду на пенсию.
