Энид БЛАЙТОН

Тайна странного свертка

БЕТСИ ОТПРАВЛЯЕТСЯ ЗА ПОКУПКАМИ

– Хуже нынешних каникул у нас, пожалуй, никогда не было, – сказал Пип, обращаясь к своей сестре Бетси. – И с чего это тебе вздумалось напустить на нас всех этот ужасный грипп?

Бетси явно обиделась.

– Я же не нарочно! – воскликнула она. – Меня саму кто-то заразил, прежде чем я заразила вас. Самое скверное – что это случилось на Рождество.

Пип оглушительно высморкался. Он уже сидел в постели, и ему определенно стало лучше, но он пребывал в крайнем раздражении.

– Ты заболеваешь первой в самом начале рождественских каникул, и у тебя болезнь проходит в самой легкой форме. Потом ты заражаешь Дейзи, а она – Ларри, и они, бедняги, болеют все Рождество. А потом заболеваю я, а за мной – старина Фатти, Вот тебе и рождественские каникулы! Да от них и осталось-то всего ничего!

Пип говорил очень сердито. Бетси встала.

– Раз ты собрался распускать нюни, я не стану сидеть около тебя сегодня утром. Пойду навестить Фатти. По-моему, ты очень неблагодарный человек, Пип. В какие только игры я с тобой не играла, сколько читала тебе вслух, и после всего этого говорить мне такие вещи!

С надменным видом она зашагала к двери, высоко подняв голову, но тут Пип ее окликнул;

– Эй, Бетси, скажи Фатти, что я чувствую себя лучше и прошу его немедленно откопать какую-нибудь тайну – это и есть укрепляющее лекарство, которое мне нужно. А у нас от каникул осталось десять дней, не больше.

Широко улыбаясь, Бетси повернулась к нему.

– Ладно, я ему скажу. Но Фатти не может выдумать тайну из ничего, Пип. Боюсь, что в эти каникулы нам придется обойтись без тайн.

– Фатти может решительно все, – убежденно заявил Пип. – Сколько дней я уже здесь лежу, и все это время я в основном был занят тем, что припоминал тайны, которые мы раскрывали вместе с нашим Фатти. У меня никогда раньше не было столько времени для размышлений. Старина Фатти – просто чудо!

– Я это и так знала, без многодневных размышлений, – заметила Бетси. – Эти его маски, парики и разные одежды, делающие его неузнаваемым, умение строить целые теории на основании отдельных улик и номера, которые он проделывает над мистером Гуном!..

На бледном лице Пипа появилась улыбка.

– Да уж! Мне, честное слово, легче становится, как только вспомню эти дурацкие номера. Недаром у нашего полицейского такая фамилия. Гун он и есть «гун» – сущий болван, тупица! Скажи ты, ради Бога, Фатти, чтобы он придумал для нас какую-нибудь тайну – нам всем будет очень полезно поломать над ней голову, какой-то интерес к жизни появится.

– Я пошла, – сказала Бетси. – Если смогу, принесу с собой какую-нибудь тайну.

– Принеси, кроме того, мятных леденцов, – попросил Пип. – Мне что-то вдруг ужасно захотелось. Знаешь что? Принеси мне пакет леденцов «бычий глаз» – таких, где больше всего мяты. Я бы штук пятьдесят съел, пока читаю детектив, который ты принесла мне от Фатти.

– Ты явно поправляешься! – отозвалась Бетси. Она вышла, надела пальто и шапку, взяла деньги из копилки. Для Фатти тоже надо что-то купить. Все время, пока остальные Тайноискатели болели, Бетси исправно их навещала и зарекомендовала себя как верный и надежный друг. Почти все деньги, которые она получила от родителей к Рождеству, она потратила на гостинцы для больных друзей.

Бетси не могла отделаться от чувства вины за то, что заразила всех гриппом, и она всячески пыталась загладить свой «грех» тем, что играла с больными во всевозможные игры, читала им вслух и приносила каждому то, что, по ее мнению, могло доставить ему удовольствие. Фатти был очень тронут добротой девчушки. Он был самого высокого мнения о Бетси.

Девочка выглянула из садовой калитки. Может, поехать на велосипеде – это ведь насколько быстрее! Нет, решила она, не стоит этого делать; больно уж скользко на дорогах в этот морозный январский день.

Она пошла пешком в деревню и потратила довольно много денег на громадные мятные леденцы «бычий глаз». Половина пойдет Пипу, половина – Фатти. Раз Пип поправился настолько, что ему уже захотелось сладкого, надо полагать, что скоро и Фатти поправится.

Как раз в тот момент, когда она выходила из магазина, по дороге медленно катил на велосипеде мистер Гун, местный полицейский. Нос у него стал от утреннего морозца багровым.

Увидев Бетси, он нажал на тормоза, но сделал это слишком поспешно; его велосипед сразу же забуксовал на льду, и мистер Гун неожиданно оказался сидящим посреди дороги.

– Га! – воскликнул он и так сверкнул на Бетси глазами, будто она была во всем виновата.

– О. мистер Гун, вы ушиблись? – вскричала Бетси. – Вы так сильно шлепнулись!

У мистера Гуна было на что шлепаться – зад у него был изрядный, так что он не ушибся, а только оторопел от неожиданности. Поднявшись, он начал отряхивать брюки.

– Когда-нибудь они меня прикончат, здешние скользкие дороги, – сказал он, глядя на Бетси так, словно она ответственна за гололедицу. – Только я, понимаешь, нажал на тормоза, и тут тебе – бух! Это мне награда за то, что я вздумал проявить вежливость и спросить о здоровье твоих друзей. Я слышал, они все больны гриппом.

– Да, но они поправляются, – сказала Бетси. Мистер Гун пробормотал что-то похожее на «очень жаль!» и снова оседлал свой велосипед.

– Что ж, должен сказать, для меня это было настоящее отдохновение: на сей раз этот пронырливый толстый мальчишка не совал свой нос в мои дела на протяжении всех каникул, – заявил мистер Гун. – Поразительно, как он разнюхивает обо всем, что происходит, и тут же втягивает вас всех в свои штучки. Хорошо, что ему пришлось полежать в постели – оттуда ему не с руки проказничать. Очень скоро все вы вернетесь в школу, и в кои-то веки раз вышло так, что вам не удалось никому досадить.

Уязвленная и оттого осмелевшая, Бетси парировала:

– Будете говорить такое, сами заболеете гриппом. – Обычно она страшно боялась полицейского, особенно когда встречалась с ним один на один. – А кроме всего прочего, время еще есть, может, что-нибудь и произойдет, а если произойдет, мы займемся расследованием намного раньше вас, мистер Гун!

Бетси почувствовала себя в некоторой мере победительницей после этой неожиданной встречи и беседы и зашагала дальше с высоко поднятой головой.

– Если увидишь этого толстого мальчишку, передай ему: приятно знать, что в кои-то веки сама судьба помешала ему озорничать! – крикнул ей вдогонку мистер Гун. – Я наслаждался миром и покоем, да, наслаждался, ведь ваша пятерка не путалась все время у меня под ногами. Я уж не говорю о вашей несносной собачонке.

Бетси сделала вид, что не слышит. Мистер Гун, очень довольный собой, покатил дальше. Он понимал, что Бетси все передаст Фатти, и был уверен, что тот будет взбешен, но ему придется вернуться в школу, прежде чем он успеет как-либо насолить ему, Гуну. Паршивый мальчишка!

Бетси подошла к дому Фатти, прошла через садовую калитку в дом и отыскала мать Фатти, миссис Троттевилл. Та улыбнулась, увидев ее: девчушка ей очень нравилась.

– Ну что, Бетси, снова пришла навестить Фредерика? Ты поистине верный друг. Мне кажется, ему сегодня определенно лучше. Всякий раз, как я поднимаюсь наверх, из его комнаты доносятся какие-то странные звуки.

– Ох! Вы не думаете, что его снова тошнит, а? – встревожено спросила Бетси. – Какие именно звуки?

– Да какие-то голоса и что-то непонятное. Как если бы он репетировал театральную роль или что-нибудь в этом роде. Ты же знаешь Фредерика – он всегда что-нибудь замышляет.

Бетси кивнула. Вероятно, подумала она, Фатти тренируется говорить разными голосами, которые соответствовали бы хранящимся у него маскам и костюмам, – голосом старика, дрожащим голосом старухи, низким голосом мужчины. Фатти научился в совершенстве имитировать голос.

– Я тебя провожу к нему, – сказала миссис Троттевилл. – Он тебя ждет.

Они поднялись наверх. Мать Фатти громко постучала в его дверь.

– Кто там? – послышался голос Фатти. – Мама, у меня гость!

Миссис Троттевилл удивилась: насколько она знала, в это утро никто больше не приходил. Наверное, кухарка провела кого-нибудь прямо наверх. Она повернула ручку двери, и они с Бетси вошли в комнату.

Фатти, полусонный, лежал, утонув головой в подушках. Бетси были видны его темные всклокоченные волосы, но больше, пожалуй, ничего. Сердце у нее упало. Вчера Фатти сидел в постели и был весьма бодр. Значит, не так уж хорошо он себя чувствует, коли предпочитает лежать!

Она взглянула на посетительницу. Это была полная женщина в очках и безобразной черной шляпе, надвинутой на лоб; шея ее была обмотана ярко-зеленым шарфом, прикрывавшим часть подбородка. Кто же это мог быть? Миссис Троттевилл тоже недоумевала. Кто она, эта странная гостья? Она неуверенно приблизилась к посетительнице.

– О, миссис Троттевилл! – воскликнула та каким-то жеманным голосом. – Вы, наверное, не помните меня? Мы с вами познакомились два года назад в Боллингеме. Такое чудесное место, не правда ли?

– Да нет, я что-то не припоминаю вас, – удивленно отозвалась миссис Троттевилл. – Откуда вы узнали, что Фредерик болен, и кто провел вас в его комнату? Право же вы… это… очень добры, но…

– О, меня проводила сюда ваша милая кухарка, – затрещала в ответ гостья, вытирая лицо громадным белым носовым платком, от которого так и разило одеколоном. – Она сказала, вы заняты, а потому сама меня проводила. Фредерик так обрадовался, увидев меня! А кто эта симпатичная девчушка?

Бетси была озадачена. Странная какая-то гостья, непонятная, И почему Фатти не сидит, а лежит? Почему он не сказал ей, Бетси, ни словечка? Она посмотрела на Фатти, лежащего на постели. Вероятно, он спит!

Она сильно ткнула его в бок пальцем.

– Фатти! Проснись! Ты ведь минуту тому назад не спал, Я знаю, потому что ты говорил с нами, когда мы постучали в дверь. Сядь и поговори со мной!