Алексей Биргер
Кадеты ФСБ-3
ДЕЛО АНТИКВАРНОЙ МАФИИ
Пролог
Кто мы такие
Нас вообще-то много, восемнадцать человек. Но дружим мы вчетвером. Я — Андрей Карсавин, и мои ближайшие друзья: Лешка Конев, этакий спокойный математик, Илья Угланов, по прозвищу Илья Муромец. Можно догадаться, что основным его достоинством является недюжинная физическая сила (впрочем, эта сила очень здорово сочетается в нем с жаждой порядка и справедливости). И Егорка (Жорик) Шлитцер, тот еще ловчила. Это и понятно, ведь он в наше училище попал из детдома, причем откуда-то с казахской границы, и детдомовские навыки борьбы за жизнь в нем крепко сидят.
Мы — это очередной набор, очередной класс школы контрразведчиков. Школа расположена недалеко от Москвы, в красивом лесистом местечке на берегу озера. В этой школе мы проводим всю неделю, кроме выходных, когда можно уехать к родным — конечно, у кого они есть и у кого они живут не слишком далеко.
У Жорика, понятное дело, родных вообще нет, а у некоторых они живут в других городах, как, например, у Ильи Угланова в Ростове-на-Дону.
Сложилось так, что Жорик и Илья, если не остаются в школе, проводят выходные либо у меня, в Москве, неподалеку от Царицыно, либо у Лешки Конева — в подмосковном Подольске. А так, мы ночуем в общих спальнях — у нашего класса четыре спальни, две пятиместные и две четырехместные, и встаем по подъему, как и положено кадетам, на пробежку перед завтраком в любую погоду и на гимнастику.
Нам по тринадцать лет, и набирали нас по всей стране. Конкурс был большой — ведь образование в этой школе дают классное, да и профессия — увлекательней некуда! Тут тебе и языки, и компьютеры, и логика (или «формальный анализ», как еще этот предмет называют), и отличная физическая подготовка, а уж об обязательной школьной программе я не говорю.
Нас очень интересовало, почему именно мы, а не другие, преодолели все этапы. Сперва были экзамены и собеседования, которые прошли тридцать человек из почти трехсот поступавших, а потом двухнедельный сбор «в полевых условиях», после которого отсеяли еще двенадцать человек. И почему, например, отсеяли Левку Капельникова, спортсмена-перворазрядника, и оставили Илюху Угланова, который, хоть и силен как бык, но реакцию и координацию движений ему еще шлифовать и шлифовать, чтобы научиться пользоваться своей силой; почему отсеяли Ваську Смеянова, отец которого служит в Генштабе, и взяли Жорика с его странной биографией, странной фамилией и, главное, с его «оттяжками», как он сам это называет?.. Жорик, может, и прошел-то благодаря «разнарядке»: отвели в наборе одно или два места для детдомовцев, вроде помощи сиротам, что ли… Вот и приняли его.
Мы всё это, конечно, обсуждали. Иногда после отбоя, ведь мы вчетвером как раз и занимаем одну спальню. Может, поэтому мы так и сдружились. Хотя мне-то кажется, что мы бы сдружились все равно.
В общем, мы пришли к выводу, что при окончательном отсеве отобрали тех, кто готов был землю грызть, если что-то трудно давалось. А тех, кто привык к тому, что он может и умеет почти все, и если что-то свыше его сил, то значит — никому не по плечу, и не стыдно, если отступился — вот таких и отмели. Смотрели, как человек реагирует на неудачные попытки и на проваленные задания, и из этого исходили.
Но это наши догадки. Так ли было на самом деле, мы, я думаю, не узнаем никогда.
Но к единому мнению мы все-таки пришли, хоть каждый и выразил его по-разному.
— Я так думаю, — проговорил Лешка, высовывая голову из-под одеяла, — что все наши проверки были наподобие библейской истории, когда израильский царь отбирал лучших воинов на битву. Помните эту историю?
Мы, разумеется, не помнили и что-то невнятно промычали в ответ. А Лешка терпеливо объяснил:
— Когда на Израиль в очередной раз напали враги, царь призвал народ на защиту родины. Явилось очень много народу, никто не захотел оставаться дома. Но царь понимал, что с таким войском, многочисленным, малоподвижным и плохо обученным, у него будет больше проблем, чем успехов. Ему нужно было небольшое мобильное войско, в котором все бойцы были бы на подбор и которое было бы настоящей ударной силой, способной вмазать по врагу так, что только пух и перья полетели бы. И вот что он сделал. В жаркий день он отправил всех своих воинов напиться из ручья, а сам сидел в укрытии и смотрел, кто как пьет. Большинство пили, положив оружие рядом. И только очень немногие пили, не выпуская оружия из рук. Вот тех, кто пил, не выпуская оружия из рук, царь и отобрал в войско, а всех остальных отослал по домам. И с этим войском он разгромил всех врагов. Вот я и говорю, что нам устраивали проверки подобного рода, и, образно говоря, смотрели украдкой, «кто будет пить, не выпуская оружия из рук». Видно, мы проявили себя как надо, раз остались здесь.
Жорик вдруг засмеялся.
— Ты чего? — спросили мы.
— Да анекдот вспомнил, — ответил он. — Старый анекдот, я его в каком-то сборнике вычитал, типа «Анекдоты из прошлого». В общем, идет набор курсантов в Высшую школу КГБ. Одному поступающему говорят: «Вот, возьмите этот запечатанный конверт и отнесите в такую-то комнату, нигде не останавливаясь». Он уходит. Второго, третьего также отсылают. И вот один все-таки забегает быстро в туалет, вскрывает конверт, достает записку и читает: «Вы нам подходите. Возвращайтесь». Вот, приблизительно об этом я и говорю, когда хочу сказать, что нас проверяли, поступим мы наоборот или нет. И я все делал наоборот — и, видите, срабатывало, раз я здесь.
— А я бы ни за что не вскрыл конверт! — прогудел Илюха. — Я никогда в жизни не стану читать письмо, которое не для меня. И меня бы, значит, не приняли.
— Но сюда-то тебя приняли, — возразил Жорик. — А это главное! Больше ничего не считается!
И действительно, это было главное — то, что мы поступили. А о том, как каждый из нас надумал поступать и как поступал, мы все могли бы рассказать немало интересного.
А пока, я думаю, вы поняли про нас основное. И мне остается только список класса привести, чтобы вы были знакомы со всеми, хотя бы по именам.
1. Абраменко Петр
2. Астафьев Михаил
3. Боков Дмитрий
4. Вартанян Гурген
5. Вельяминов Олег
6. Валиков Александр
7. Гущин Михаил
8. Дегтярев Владимир
9. Егупкин Николай
10. Ипатьев Александр
11. Карсавин Андрей
12. Конев Алексей
13. Стасов Михаил
14. Саврасов Алексей
15. Сухарев Николай
16. Угланов Илья
17. Шлитцер Георгий
18. Юденич Александр
Вот так. Теперь можно переходить к основному рассказу.
Глава первая
Внеклассный урок
У нас регулярно бывают внеклассные занятия. Тогда к нам приезжают специалисты в той или иной области и рассказывают о своей работе. Бывали у нас и глава спецподразделения по освобождению заложников, и офицер из Службы безопасности Президента, и другие интересные люди.
В основном к нам приходят те, кто имеет отношение к спецслужбам, и рассказывают о том, что и для нас может оказаться полезным. Чтобы мы учились на их опыте. Но бывают и люди никакого отношения к спецслужбам не имеющие. Например, к нам приезжали и знаменитый джазовый музыкант, и хирург, которому приходилось оперировать в самых невероятных условиях, и даже священник, который при советской власти сидел в тюрьме за «религиозную пропаганду». Сейчас странно об этом слышать. А еще мы узнали, что из-за этого дела директор нашей школы, полковник Осетров Валентин Макарович, в свое время ушел в отставку. Точнее, его заставили уйти в отставку, потому что он не хотел участвовать в фабрикации дела против этого священника — отца Владимира.
Разумеется, кое-что из того, что рассказывают нам наши гости, — секретные сведения, и мы не имеем права их разглашать. Иногда даже имена у наших гостей бывают секретными. Вот как в этот четверг, например, когда директор представил нам очередного гостя — Аверченко Виталия Яковлевича, как крупного специалиста по борьбе с контрабандой и хищениями художественных и культурных ценностей, мы сразу поняли, что имя скорее всего не настоящее — и настоящим именем, понятное дело, никто из нас интересоваться не вздумал.
Этот Виталий Яковлевич был невысоким подтянутым мужиком, одетым в неброский, ладно сидящий костюм. Говорил он негромким и спокойным голосом, чуть ли не смущаясь того,' что выступает перед аудиторией.
— Чем отличаются дела прежних времен от нынешних? — переспросил он. — Я бы сказал так. В прежнее время дела были поинтереснее: преступники шли на всякие хитрости, чтобы контрабандой вывезти за рубеж бесценную икону или другое национальное достояние! Поединок с ними действительно был борьбой умов, достойной Шерлока Холмса. Чуть зазеваешься — в два счета обведут вокруг пальца. Вот, например… — Он ненадолго задумался. — Мы шли по следу одной кражи в крупном провинциальном музее. Не буду называть музей, это и неважно. Суть в том, что при очередной инвентаризации в запасниках не досчитались нескольких этюдов, на время убранных туда из основной экспозиции. Это были эскизы Сурикова к «Боярыне Морозовой». Эскизы, как вы понимаете, очень ценные, но не из тех, которые можно хорошо продать на Западе. Говоря «хорошо», я имею в виду продать не за три тысячи долларов, в то время когда они стоят пятьдесят, а хотя бы за двадцать пять. Выходит, эти картины похитили для внутреннего, так сказать, «употребления». Но кто мог быть заказчиком подобной кражи? Кто-то из подпольных коллекционеров. Выходит, надо было искать подпольного коллекционера, обладающего очень большими деньгами. В принципе большинство частных коллекций было тогда на виду, и коллекционеры, надо сказать, довольно охотно с нами сотрудничали. Тому были разные причины. Они понимали, что только мы можем защитить их от воров… И прямо скажем, от произвола тогдашнего законодательства, которое позволяло лишить коллекционера его коллекции, объявив ее национальным достоянием. Кроме того, любую куплю-продажу по тогдашнему законодательству, можно было расценить как спекуляции, и только от нас зависело, отнесемся мы к тому или иному обмену между коллекционерами как к честной сделке или решим, что было нарушение закона и что надо привлекать к ответственности.
