Александр Блок

СТИХОТВОРЕНИЯ 1914 ГОДА

ЧЕРНАЯ КРОВЬ

1

Вполоборота ты встала ко мне, Грудь и рука твоя видится мне. Мать запрещает тебе подходить, Мне — искушенье тебя оскорбить! Нет, опустил я напрасно глаза, Дышит, преследует, близко — гроза… Взор мой горит у тебя на щеке, Трепет бежит по дрожащей руке… Ширится круг твоего мне огня, Ты, и не глядя, глядишь на меня! Пеплом подернутый бурный костер — Твой не глядящий, скользящий твой взор! Нет! Не смирит эту черную кровь Даже — свидание, даже — любовь!

2 января 1914

2

Я гляжу на тебя. Каждый демон во мне        Притаился, глядит. Каждый демон в тебе сторожит, Притаясь в грозовой тишине… И вздымается жадная грудь… Этих демонов страшных вспугнуть? Нет! Глаза отвратить, и не сметь, и не сметь В эту страшную пропасть глядеть!

22 марта 1914

3

Даже имя твое мне презренно, Но, когда ты сощуришь глаза, Слышу, воет поток многопенный, Из пустыни подходит гроза. Глаз молчит, золотистый и карий, Горла тонкие ищут персты… Подойди. Подползи. Я ударю — И, как кошка, ощеришься ты…

30 января 1914

4

О, нет! Я не хочу, чтоб пали мы с тобой В объятья страшные. Чтоб долго длились муки, Когда — ни расплести сцепившиеся руки, Ни разомкнуть уста — нельзя во тьме ночной! Я слепнуть не хочу от молньи грозовой, Ни слушать скрипок вой (неистовые звуки!), Ни испытать прибой неизреченной скуки, Зарывшись в пепел твой горящей головой! Как первый человек, божественным сгорая, Хочу вернуть навек на синий берег рая Тебя, убив всю ложь и уничтожив яд… Но ты меня зовешь! Твой ядовитый взгляд Иной пророчит рай! — Я уступаю, зная, Что твой змеиный рай — бездонной скуки ад.

Февраль 1912

5

Вновь у себя… Унижен, зол и рад,        Ночь, день ли там, в окне? Вон месяц, как паяц, над кровлями громад        Гримасу корчит мне… Дневное солнце — прочь, раскаяние — прочь!        Кто смеет мне помочь? В опустошенный мозг ворвется только ночь        Ворвется только ночь! В пустую грудь один, один проникнет взгляд,        Вопьется жадный взгляд… Всё отойдет навек, настанет никогда,        Когда ты крикнешь: Да!

29 января 1914

6

Испугом схвачена, влекома        В водоворот… Как эта комната знакома!        И всё навек пройдет? И, в ужасе, несвязно шепчет…        И, скрыв лицо, Пугливых рук свивает крепче        Певучее кольцо… …И утра первый луч звенящий        Сквозь желтых штор… И чертит бог на теле спящей        Свой световой узор.

2 января 1914

7

Ночь — как века, и томный трепет,        И страстный бред, Уст о блаженно-странном лепет, В окне — старинный, слабый свет. Несбыточные уверенья,        Нет, не слова — То, что теряет всё значенье, Забрезжит бледный день едва… Тогда — во взгляде глаз усталом        Твоя в нем ложь! Тогда мой рот извивом алым На твой таинственно похож!

27 декабря 1913

8

Я ее победил, наконец! Я завлек ее в мой дворец! Три свечи в бесконечной дали. Мы в тяжелых коврах, в пыли. И под смуглым огнем трех свеч Смуглый бархат открытых плеч, Буря спутанных кос, тусклый глаз, На кольце — померкший алмаз, И обугленный рот в крови Еще просит пыток любви… А в провале глухих окон Смутный шелест многих знамен, Звон и трубы, и конский топ, И качается тяжкий гроб. — О, любимый, мы не одни! О, несчастный, гаси огни!.. — Отгони непонятный страх — Это кровь прошумела в ушах. Близок вой похоронных труб, Смутен вздох охладевших губ: — Мой красавец, позор мой, бич…. Ночь бросает свой мглистый клич, Гаснут свечи, глаза, слова… — Ты мертва наконец, мертва! Знаю, выпил я кровь твою… Я кладу тебя в гроб и пою,— Мглистой ночью о нежной весне Будет петь твоя кровь во мне!

Октябрь 1909 (Июль 1914)

9

Над лучшим созданием божьим Изведал я силу презренья. Я палкой ударил ее. Поспешно оделась. Уходит. Ушла. Оглянулась пугливо На сизые окна мои. И нет ее. В сизые окна Вливается вечер ненастный, А дальше, за мраком ненастья, Горит заревая кайма. Далекие, влажные долы И близкое, бурное счастье! Один я стою и внимаю Тому, что мне скрипки поют. Поют они дикие песни О том, что свободным я стал! О том, что на лучшую долю Я низкую страсть променял!

13 марта 1910 (21 февраля 1914)

«О, я хочу безумно жить…»

О, я хочу безумно жить: Всё сущее — увековечить, Безличное — вочеловечить, Несбывшееся — воплотить! Пусть душит жизни сон тяжелый, Пусть задыхаюсь в этом сне,— Быть может, юноша веселый В грядущем скажет обо мне: Простим угрюмство — разве это Сокрытый двигатель его? Он весь — дитя добра и света, Он весь — свободы торжество!

5 февраля 1914

«Я — Гамлет. Холодеет кровь…»

Я — Гамлет. Холодеет кровь, Когда плетет коварство сети, И в сердце — первая любовь Жива — к единственной на свете. Тебя, Офелию мою, Увел далёко жизни холод, И гибну, принц, в родном краю, Клинком отравленным заколот.

6 февраля 1914

«Ты помнишь? В нашей бухте сонной…»

Ты помнишь? В нашей бухте сонной Спала зеленая вода, Когда кильватерной колонной Вошли военные суда. Четыре — серых. И вопросы Нас волновали битый час, И загорелые матросы Ходили важно мимо нас. Мир стал заманчивей и шире, И вдруг — суда уплыли прочь. Нам было видно: все четыре Зарылись в океан и в ночь. И вновь обычным стало море, Маяк уныло замигал, Когда на низком семафоре Последний отдали сигнал… Как мало в этой жизни надо Нам, детям, — и тебе и мне.