Эрл Стенли Гарднер

«Топор отмщения»

Глава 1

Когда я вышел из лифта и пошел по коридору, все вокруг показалось мне точно таким же, как и в тот далекий день, когда я впервые появился здесь в поисках работы. Тогда на двери висела табличка с надписью: «Б. Кул. Частный детектив». Теперь же на ней значилось: «Кул и Лэм». Б. Кул в одном углу, а Дональд Лэм пониже, в другом. Я как-то сразу успокоился, увидев на двери свое имя, и почувствовал, что действительно вернулся домой.

Я толкнул дверь. Элси Бранд барабанила по клавишам пишущей машинки. Она обернулась и посмотрела через плечо. На ее лице автоматически появилась ободряющая улыбка, которая была всегда наготове, чтобы успокоить нервных клиентов, решивших обратиться к частному детективу.

При виде меня эта улыбка мгновенно слетела с ее лица, и она широко раскрыла глаза:

— Дональд!

— Привет, Элси.

— Господи, Дональд! Как я рада тебя видеть! Откуда ты явился?

— С южных морей, из далеких стран.

— И на сколько ты… Когда тебе надо будет возвращаться?

— Никогда.

— Так ты насовсем?

— Надеюсь. Через полгода я только должен буду пройти медкомиссию.

— А что с тобой случилось?

— Какая-то тропическая лихорадка. Все обойдется, если я не буду на этом зацикливаться, буду жить в прохладном климате и поменьше нервничать. Берта у себя? — Я кивнул в сторону двери с табличкой «Б. Кул».

Элси кивнула.

— Как она?

— Все такая же.

— А вес?

— Держится на ста шестидесяти пяти фунтах[1] и крепкая как дуб.

— А как насчет заработков?

— Какое-то время, она неплохо справлялась, но потом все опять пошло как раньше. Сейчас дела не очень-то хороши. Но ты бы лучше спросил ее саму.

— А ты так и стучала, не отрываясь, на своей машинке все время, пока меня здесь не было?

— Ну конечно нет, — засмеялась она. — Только восемь часов в день.

— Похоже, ты тоже любишь, чтобы все шло как раньше. Я думал, что ты уйдешь отсюда и устроишься на авиационный завод.

— Ты что, не получал моих писем?

— Получал, но ты ничего не писала о том, что остаешься на этой работе.

— Я не думала, что об этом стоит писать.

— Почему?

Она отвела глаза:

— На знаю. Наверное, это был мой вклад в общее дело.

— Преданность работе?

— Не столько работе, — сказала она, — сколько… Ох, я, право, не знаю, Дональд. Ты был там, на войне, и я… в общем, я хотела сделать, что могу, чтобы удержать наш бизнес на плаву.

В это мгновение зазвонил внутренний телефон. Элси сняла трубку, переключила телефон на кабинет Берты и сказала:

— Да, миссис Кул?

Берта была в таком бешенстве, что трубка с трудом выдерживала ее злость. Даже с того места, где я сидел, был отлично слышен ее резкий, раздраженный голос.

— Элси, — вопила она, — сколько раз я говорила тебе, что ты должна только узнать у клиента, зачем он пришел, а потом сразу же позвонить мне. Вести переговоры я и сама умею.

— Это не клиент, миссис Кул.

— А кто же?

— Это… это один друг.

Тон Берты поднялся на целую октаву:

— Я что, плачу тебе за то, чтобы ты здесь вела светские беседы? Или все-таки за то, чтобы ты иногда вспоминала про свою работу? Ну, я вам сейчас устрою!

С этими словами она так швырнула трубку, будто хотела расколотить телефон. Мы услышали быстрые шаги, затем дверь распахнулась, и Берта — подбородок решительно вздернут, маленькие острые глазки сверкают гневом — появилась на пороге кабинета. Быстрым взглядом она определила мое местоположение, а затем медленно двинулась на меня, словно линейный корабль, собирающийся протаранить субмарину.

На полпути до нее наконец дошло, кого она видит перед собой, и Берта встала как вкопанная.

— Да это ты, чертенок! — воскликнула она.

На какое-то мгновение Берта не смогла скрыть своей радости, но тут же взяла себя в руки, явно не желая никому этого показывать. Повернувшись к Элси, она немедленно призвала ее к ответу:

— Почему, черт возьми, ты мне сразу не сказала?

— Я пыталась, миссис Кул, но вы бросили трубку, — с притворной скромностью оправдывалась Элси, — а я как раз собиралась вам сказать…

Фыркнув, Берта оборвала ее и повернулась ко мне:

— Интересно, а почему ты не послал телеграмму о своем приезде?

Я привел ту единственную причину, которая показалась бы Берте уважительной:

— Телеграммы стоят денег.

— Ты мог бы послать ее по специальному туристскому тарифу. Это гораздо дешевле. А вместо этого ты врываешься сюда и…

Внезапно она замолчала и уставилась на матовое стекло входной двери. За ним просматривался силуэт элегантной стройной женщины, явно молодой, которая то ли манерничала, то ли потому, что стояла боком к двери, слегка склонив голову в сторону, казалась весьма беспечной на вид.

— Черт возьми, — пробормотала Берта, — вечно клиенты застают меня в приемной. Это просто нечестно. Создается впечатление, будто нам нечем заняться.

С этими словами она схватила со стола Элси пачку бумаг и с деловым видом стала их просматривать. Но посетительница так и не вошла. Несколько долгих секунд, показавшихся нам бесконечными, ее силуэт был виден за стеклом, затем она внезапно отошла и двинулась дальше по коридору. Берта со всего размаху швырнула бумаги на стол.

— Вот, пожалуйста, — сказала она, — так идут наши дела в последнее время! Эта чертова шлюшка наверняка направилась в Трансконтинентальное детективное агентство, чтобы выложить свои неприятности им.

— Да ладно, Берта, не расстраивайся, — успокоил я ее. — Может, она просто нервничает и сейчас вернется.

— Что-то ей у нас не понравилось, — хмыкнула Берта. — Она ведь уже готова была войти и вдруг передумала. Значит, вид офиса не внушил ей доверия. Элси, давай-ка начинай печатать. А мы с тобой, Дональд, пойдем ко мне в кабинет. Имей в виду, Элси, если она вернется, то будет нервничать. Такие люди не любят ждать. Она на секунду присядет, потом сделает вид, что что-то забыла, вскочит и убежит, и больше мы ее не увидим. На голове у нее маленькая шляпка немного набекрень и…

— Я хорошо разглядела ее силуэт, — сказала Элси.

— Ладно. Как только она войдет, немедленно дай мне знать. Не мешкай, сразу же звони мне. В конце концов, я не могу сама выскакивать в коридор и тащить ее сюда за руку, как делают в некоторых лавчонках. Нерешительность. Никогда не могла понять, что это такое. Если уж ты собралась что-то сделать, чего тянуть? Зачем приниматься за дело и бросать его, откладывать и снова начинать без конца ходить вокруг да около? Дональд, пойдем ко мне, пусть Элси спокойно печатает.

Элси Бранд бросила на меня быстрый взгляд, давая понять, что ситуация ее явно забавляет, и вновь застучала по клавишам пишущей машинки. Берта Кул крепко взяла меня за локоть и сказала:

— Ну, Дональд, пошли в кабинет, и ты расскажешь мне все по порядку.

Мы вошли в кабинет. Берта широкими шагами обошла свой письменный стол и тяжело опустилась в вертящееся кресло, которое затрещало под ее тяжестью. Я пристроился на ручке большого мягкого кресла.

— Ты окреп, Дональд, — внимательно оглядев меня, произнесла она.

— В армии все становятся крепче.

— Сколько ты сейчас весишь?

— Сто тридцать пять фунтов.

— Ты как будто подрос.

— Я не подрос, просто меня научили стоять прямо. Мы немного помолчали. Берта прислушивалась к тому, что происходило в приемной, но оттуда доносился только непрерывный стук пишущей машинки.

— Что, дела идут неважно? — спросил я.

— Отвратительно.

— А почему?

— Будь я проклята, если знаю, в чем тут дело. До того как ты стал работать со мной, я сводила концы с концами, занималась всякими мелкими делишками, слежкой, разводами и прочей ерундой. Чтобы удержаться, мне приходилось заниматься семейными неурядицами, от чего отказывались другие агентства. Потом появился ты, непревзойденный болтун, и начались другие времена: больше денег, больше риска, больше запутанных дел, больше клиентов. И когда ты поступил на флот, первое время я держалась. Но потом что-то случилось. Весь последний год у меня не было ни одного стоящего случая.

— В чем же дело? Больше никто к вам не приходит?

— Нет, приходят, но почему-то я их не устраиваю. Мои методы им не подходят, а твои мне не даются.

— В каком смысле — не даются?

— Посмотри хотя бы на кресло, в котором ты сидишь, — сказала она. — Вот прекрасный пример.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Когда ты стал моим партнером, то первым делом пошел и потратил сто двадцать пять долларов на это кресло. По твоей теории, невозможно завоевать доверие клиента, пока он чувствует себя неуютно, а если не создать ему уют и комфорт, то и рассказывать он ничего не станет. Пусть же клиент поудобнее устроится в этом мягком, глубоком кресле, воображая, что нежится в облаках. В итоге он откидывается на спинку, расслабляется и начинает говорить.

— Все правильно, так оно и есть.

— Видишь ли, Дональд, у тебя-то это так и есть, а у меня почему-то не срабатывает.

— Может, все дело в том, что ты не даешь им расслабиться психологически?

Берта сердито сверкнула глазами.

— Какого черта я должна это делать? Мы выложили сто двадцать пять долларов за кресло, чтобы они чувствовали себя уютно. Если ты думаешь, что я могу выбросить на ветер сто двадцать пять долларов, только для того чтобы… — Она замолчала, не закончив тирады. Я прислушался и сначала ничего не уловил. Потом осознал, что Элси перестала печатать. Через минуту на столе Берты зазвонил телефон. Берта схватила трубку и с опаской сказала: — Да? — Потом, понизив голос, продолжила: — Это та женщина, которая… Ах, она? Как ее зовут? Хорошо, пригласи ее ко мне. — Повесив трубку, Берта заявила: — Выметайся из этого кресла. Она идет сюда.