Дуглас Брайан

Аквилонский странник

(Конан)

(«Северо-Запад Пресс», «АСТ», 2006, том 123 «Конан и слепой жрец»)

В замке графа Мак-Грогана гостил давний друг. Его звали Гэлант Странник – сказитель, собиратель историй, а кроме того – богатый и знатный человек, потомок одного из самых древних аквилонских родов. Гэлант уверял, что в его жилах течет капля пиктской крови, и в это легко можно было поверить, глядя на его темную, сероватого оттенка кожу, кустистые брови и низкий лоб.

Но внешность Гэланта никого не обманывала. Манеры, осанка, речь – все выдавало в нем человека образованного, получившего очень хорошее воспитание.

Обычно Гэлант путешествовал с небольшой свитой: несколько человек ухаживали за его лошадьми, специальный слуга был приставлен к лютне, особый писец возил письменные принадлежности и отвечал за то, чтобы они всегда были готовы «к бою»: он растирал чернильные камушки, очищал ножичком пергаменты от лишних наслоений. Если путь лежал по местам, пользующимся дурной славой, Гэлант не пренебрегал и охраной. Сейчас при нем находился один-единственный телохранитель, который, по уверениям Гэланта, стоил целого отряда.

С этим самым телохранителем Гэлант встретился в маленьком городке на аквилонской границе. Время было глухое, начало весны, торговля еще не оживала в этих краях, и даже грабители, казалось, не вполне очнулись после зимней спячки.

Гэлант возвращался домой, в Аквилонию, из дальней поездки в Хоршемиш, где у него водились приятели и где он время от времени записывал новые песни.

Сказитель предвкушал чудесные дни, которые его ожидали после того, как он устроится в замке своего давнего поклонника и друга, графа Мак-Грогана. Тот гордился приятельскими отношениями со знаменитым сказителем и даже устроил в своих владениях специальные комнаты для Гэланта, где имелись широкие столы для свитков и книг, жаркие камины и удобная кровать для отдыха.

У Гэланта существовали собственные хитрости, с помощью которых он прослыл столь искусным сочинителем песен. Записав очередную историю в Хоршемише или Кофе, он затем переписывал ее на аквилонский лад: вместо кофитянских имен вставлял аквилонские и бритунские, восхваляя красавицу, говорил не о коже цвета эбенового дерева и не о сверкающих, как антрациты, черных глазах, но о коже белоснежной и очах бледно-голубых, туманных, точно рассвет над Аквилонией.

Что касается событий, описываемых в этих песнях, то они всегда оставались неизменными. Путешествуя по свету, Гэлант убедился в одном: повсюду люди одинаковы. Они одинаково любят, одинаково страдают, одинаково умирают. Герой, который выходит один на один с чудовищем, чтобы сразиться и спасти свой народ, всегда испытывает одни и те же чувства. И неважно, как он одет: в сверкающий доспех из медных пластин или в шкуру леопарда.

Женщина, сохраняющая верность мужу любой ценой, даже ценой собственной жизни, неизменно прекрасна: будь она черна, как ночь, или бела, как день; носи она выструганную палочку в носу или золотое ожерелье на шее. И неважно, каких богов призывает она себе в помощь.

Гэлант ценил изысканность сравнений и образов, которыми обогащал свои познания в песенном искусстве во время путешествий. Он всегда вел подробные записи и рассчитывал со временем оставить потомству бесценную книгу о поэзии.

Разумеется, он не слишком опасался грабителей, поскольку исписанные вдоль и поперек, многократно выскобленные и в десятый раз исчерканные пометками старые пергаменты – не слишком драгоценная добыча для любителей легкой наживы. Но поди объясни им, что знатный, богато одетый человек, путешествующий со слугами, не везет с собой ничего ценного! Пока будешь разговаривать с головорезами, успеешь пасть под ударами их ножей. И если даже не умрешь сразу – будешь добит после того, как их разочарование сделается убийственно жгучим.

Нет уж. Гэлант всегда заботился о своей безопасности.

Но в том аквилонском городке он остался без охраны – так уж вышло. И потому задержался на какое-то время в поисках наемника достаточно честного, чтобы согласиться за умеренную плату охранять ученого чудака от возможных бед.

Таковые наемники, как ни странно, в мире водились. И некоторые из них даже искренне привязывались к Гэланту… до тех пор, пока им не подворачивался куда более выгодный контракт. Тогда они неизменно уходили в поисках хорошего заработка и увлекательных приключений.

Рослый здоровяк привлек внимание Гэланта уже на второй день. Судя по внешности, молодой человек был родом из далеких северных стран – может быть даже из Киммерии. В таверне он сидел с таким видом, словно это заведение было куплено им по случаю – и оказалось, вот незадача, тесным в плечах, да и по росту маловато.

Киммериец пил много и явно в долг. Хозяин не решался отказать ему в кредите, больно уж мрачным огнем сверкали синие глаза из-под спутанной гривы черных волос. Кроме того, у киммерийца имелся странный спутник – ростом с ребенка, вечно закутанный в плащ до самых глаз, с хриплым голоском. Этот тоже пил, а напившись принимался зловеще хихикать.

Гэлант не мог не заинтересоваться столь диковинной парочкой. Спросив разрешения, он подсел к северянину и щелчком пальцев подозвал хозяина.

– Лучшего мяса, два кувшина вина и…

– Мне осьминогов, – подал голос малютка, которого едва можно было увидеть из-за стола.

– Осьминогов не держим, – отозвался хозяин. К северянину и его кошмарному приятелю он относился, естественно, с опаской и некоторой брезгливостью, но господин Гэлант – другое дело. Здесь требовалось сохранять подчеркнуто нейтральный тон. – Могу предложить битую птицу. Перепелка?

– Лучше лягушек, – просипел маленький человечек.

– Лягушек не держим.

– Ну так отправьте кого-нибудь наловить их! – велел Гэлант. Он говорил с такой уверенностью, словно каждый день заказывал жареных лягушек для каких-то волосатых осипших карликов.

Хозяин поклонился и, не прибавив более ни слова, отправился выполнять приказание. Действительно вскоре все трое услышали, как хозяин распоряжается: «Симми, налови лягушек, да пожирнее – господа хотели» – и виноватый голос

Симми, прислуживающего мальчика с кухни: «Да где я их в этакое время года сыщу, хозяин?» – а после звук затрещины.

Из-под стола донесся каркающий хохот.

– Так ему и надо, – просипел карлик. – Не будет издеваться над кое-кем.

Гэлант преспокойно налил себе остатки скверного пойла, которым угощался северянин. Попробовал и даже не сморщился.

– Могу я спросить о твоем имени? – осведомился Гэлант;

– Конан из Киммерии, – буркнул молодой человек. Ему не понравилось, что чужак допивает его вино.

– Меня зовут Гэлант Странник, – представился сказитель. – Я направляюсь сейчас к графу Мак-Грогану. Я не обольщаюсь: хоть Аквилония и моя родина, но разбойников и всякого скверного люда на ее дорогах предостаточно. Мне нужен человек внушительной наружности и достаточно умелый в обращении с оружием, чтобы без хлопот добраться до цели.

– Ты уверен, Гэлант Странник, что означенный человек не вознамерится по пути наложить руки на твои богатства? – усмехнулся варвар. У него было скверное настроение.

– Уверен, потому что означенный человек скоро узнает о моих богатствах все… – Гэлант обернулся: расторопная служанка уже принесла блюда с мясом, а на подносе у нее красовались кувшины, содержащие куда более приятное вино, нежели то, которым потчевали варвара. -

Мои богатства, – продолжал Гэлант, вынужденный повысить голос, ибо варвар тотчас принялся с оглушительным треском разгрызать кости, – заключаются в песнях и сказаниях. И этой роскошью я охотно делюсь с людьми сам. В моих переметных сумах – сухие чернила, старые пергаменты да лютня, вот и все. Но люди смотрят не на лицо встречного человека, а на его одежду.

– Одежда хорошая, – с набитым ртом заметил киммериец.

– Одежда и должна быть хорошей, – возразил Гэлант. – Не вижу смысла облачаться в лохмотья, если существует возможность закутаться в теплый плащ, подбитый мехом…

Ты прав, – охотно согласился Конан. – Пожалуй, я разделяю твою точку зрения… когда у меня водятся денежки, я тоже одеваюсь хоть куда. – Ты согласен сопровождать меня? Я оплачу здесь все твои долги, – сказал Гэлант.

Конан кивнул.

– Ты великодушен, а это говорит о хорошем происхождении… Будь ты справедлив, ты не заплатил бы здешнему кровопийце ни единого медяка – у тебя была возможность оцепить глубину его скаредности. Ты ведь хлебал это пойло, которое он именует вином?

Гэлант улыбнулся.

– Там, куда мы отправимся, вино всегда превосходно.

– Вот еще один повод принять твое предложение, – сказал Конан. – Разумеется, мой спутник поедет с нами.

– Познакомь нас, – попросил Гэлант. – Сдается мне, я услышу интересную историю.

– Ничего интересного, – пробасил из-под стола коротышка. – Я гном…

Он забрался на скамью с ногами и откинул капюшон. Гэланту явилась лохматая физиономия с большими коричневыми глазами. Шерсть росла на ней повсюду, не исключая лба и щек. Глаза косили и в уголках их скапливался гной: существо явно было нездорово.

– Я пустынный гном, – пояснило существо. – Здесь я хвораю. А у Конана вечно какие-то дела там, где сыро и грязно.

– Скоро я отправлю тебя назад, – обещал Конан.

– Ты говоришь об этом уже почти год! – взорвался гном. – Я только жду и жду… – Он оглушительно чихнул. – Я умру здесь. Это очевидно. У него и в мыслях нет возвращаться в пустыни.