Владимир Степанович Возовиков.

Владимир Григорьевич Крохмалюк.

ЗВЕНО ВЫХОДИТ НА ЦЕЛЬ

Капитан Сергеев поднялся задолго до солнца. Не каждый день и даже не каждый месяц выпадает его вертолетному звену участвовать на учениях с боевой стрельбой. Для летчиков – это суровая школа, для командира – ещё и суровый экзамен, и Сергееву хотелось ещё раз обдумать над картой предстоящее дело. Накануне вечером офицер штаба руководства учениями назвал две возможные зоны штурмовки, но это не значило, что утром не будет назначена третья. Быстрая и неожиданная смена обстановки – свойство современного боя, а на учениях следуют его законам…

Рассветы в горах наступают медленно. Ночью стоял легкий мороз, и рассвет занимался ясный, лимонно-прозрачный. Считай, повезло, хотя в далеких ложбинах гор угадывался туман. Если с восходом солнца он потечет вниз, в долины, будет худо… Замаскированные машины стояли по краям взлетной площадки, чуть поодаль в палатках спали летчики и техники. Увидев командира звена, дежурный озабоченно спросил:

– Поднимать людей?

– Поднимите, как было указано, через полчаса. Пусть досыпают, работка предстоит непростая.

– Да, уж на здешнем полигоне не развернешься, – сочувственно кивнул дежурный…

На первый взгляд предстоящая задача выглядела несложной: перехватить подвижный отряд «противника» в долине, глубоко прорезающей горы. Сбиться с маршрута, проглядеть цель здесь невозможно. Но учения подчиняются законам войны, и сработать по-фронтовому, заслужить высокую оценку вертолетчикам будет нелегко. «Противник», конечно, имеет в голове колонны сильное зенитное прикрытие, услышав вертолеты на подходе, он встретит их жесточайшим огнем. Поэтому старший начальник приурочил огневую атаку вертолетчиков к моменту удара по цели истребителей-бомбардировщиков. И тут успех зависит от умелого взаимодействия, точного командирского расчета. Звено должно появиться над целью сразу, как только самолеты нанесут удар, пока «противник» не опомнился. И конечно, надо сразу обнаружить и подавить уцелевшие зенитные средства – вот тогда останется только довершить его разгром. Но это непросто даже на равнине, а тем более – в горах…

Оставались последние минуты перед подъемом – последние минуты тишины у подножия этого дикого отрога. Уже достаточно хорошо рассвело. Сложив карту, Сергеев прошел на край взлетной площадки, огляделся. Угрюмые, голые хребты вдали и вблизи, серые щебнистые осыпи на склонах, серые валуны в распадках. Марсианский пейзаж… Сергееву стало даже не по себе – вспомнились чьи-то странные стихи о космолетчике, который через годы воротился на землю и увидел её сожженной ядерным огнем. Вся земля – громадный мертвый камень, летящий в пространстве среди таких же мертвых камней и мертвящего огня звезд.

За спиной раздались оживленные голоса, и Сергеев, отряхнув наваждение, оборотился к летчикам, которые выскакивали из палатки, с шутками и смехом делали разминку. Ну, уж нет! Какие бы злобные ястребы войны ни водились ещё на земле, эти парни сумеют обломать им когти и свою землю никому не отдадут на растерзание. Один только старший лейтенант Астахов чего стоит! Сергеев припомнил, как однажды потребовалось вылететь в ночь и дождь, а потом садиться на неосвещенную площадку. Астахов вызвался полететь и выполнил задание лучшим образом. А лейтенант Черниченко!… На охоте в горах его товарищ подвернул ногу. Конечно, можно было устроить его в укрытии и сходить в ближний поселок за помощью. Нет – взял друга на свои могучие плечи и десять километров тащил по кручам. Он, командир, достаточно знал боевые качества летчиков этого звена, их преданность своей профессии, увлеченность боевой работой, которая для них – суровый и прекрасный праздник. Сегодня он надеялся на них так же, как на себя, и оттого рядом с тревогой в душе росло чувство подъема…

Следя за молодыми летчиками, Сергеев вспомнил вдруг: послезавтра у сынишки день рождения. Он родился перед Новым годом, и в день его рождения Сергеев старался пораньше управиться со служебными делами. Сын ждал его с нетерпением – вечером наряжали елку, и это для мальчишки дороже подарков. Они священнодействовали вдвоем, стараясь поспеть к урочному часу, чтобы гирлянды елочных огней вспыхнули в тот самый момент, когда с работы вернется мама… В жизни сына это бывали, наверное, самые счастливые минуты. Да, пожалуй, и в жизни капитана Сергеева.

Завтра, конечно, парнишка станет с особым нетерпением ждать возвращения отца. Ничего, сам уже большой – семь лет, школьник, управится к сроку и встретит маму, как всегда, сверкающей елкой. Их много ещё впереди, новогодних елок, когда-нибудь и для внуков украшать придется. Так будет. И только так. Для того и летаем, для того и стреляем по учебным целям…

– Товарищ капитан, вас вызывает полковник…

Офицер штаба, выслушав доклад командира звена, кивком пригласил к карте, расстеленной на походном столе, обвёл карандашом квадрат.

– Мы правильно предвидели – здесь. Однако есть неприятная новость: самолетов не будет, вся ответственность за поражение цели ложится на ваше звено.

– Там низкая облачность? – обеспокоенно спросил капитан.

– Нет, «противник» укрыл отряд, возможно, на дневку. Сверху его расположение не просматривается, а момент для удара самый подходящий, его нельзя упускать.

– Если сверху не просматривается, выходит, надо бить снизу? – усмехнулся Сергеев, но полковник отозвался вполне серьезно:

– Вот именно! Взгляните-ка на снимок…

Через четверть часа решение было принято. Командир звена собрал летчиков для постановки задачи, техники и механики занимались оружием, ещё раз проверяли машины. Сергеев понимал: условия, в которых действовало звено, предполагали, что окончательный боевой приказ он может отдать при выходе на цель, даже маршрут в полете мог измениться. Сейчас каждому экипажу важно было твердо уяснить место в боевом порядке на маршруте и при штурмовке, систему наблюдения за воздухом и землей, последовательность атак экипажей и порядок ведения огня в горной долине, где маневр ограничен. И наконец, порядок выхода из боя и возвращения.

Ещё накануне до подробностей изучив карту района, Сергеев решил отказаться от полета к цели долиной сразу, как только услышал, что звену предстоит действовать в одиночестве. Одно дело атаковать «противника», потрясенного авиационным ударом, – тут можно идти и в лоб. Другое дело, когда «противник» организован, насторожен и готов обратить в угрожаемом направлении все наличные стволы и, может быть, зенитные ракеты. Сергеев решил выйти к цели с фланга, руслом неширокой извилистой речки, выбегающей в долину. Маршрут удлинялся и резко усложнялся, но зато он обеспечивал внезапность удара, а это в бою – половина успеха. Полковник только спросил:

– Вы уверены, что не придется возвращаться с маршрута и что полет этим ущельем по силам вашим летчикам?

– Уверен.

Полковник только сказал, что сообщит о решении командира звена в штаб.

Потом, уже сидя в кабине в ожидании сигнала на вылет, Сергеев опасался, что штаб прикажет лететь ранее установленным маршрутом, но беспокойство оказалось напрасным. Значит, в его возможности поверили и решимость оценили. Это тоже зачтется в итоге, но дело даже не в оценке. «Помни войну» – вот правило, которому каждый добросовестный командир обязан следовать на учениях. Без этого никогда не воспитаешь подчиненных, с которыми нестрашны самые сложные переделки…

Взлетали всем звеном, к ущелью шли колонной на предельной скорости, чтобы выиграть время. Там, в речном лабиринте, не разгонишься. Каждый экипаж, ведя круговое наблюдение, держал под особым контролем одну из полусфер. Вряд ли, конечно, среди горного бездорожья можно нарваться на сильный огневой заслон, но на учениях – как на войне: всегда будь готов к неожиданности.

…После полета в ущелье долина показалась неожиданно просторной. Но это лишь показалось… На её западной стороне, на суглинистом узеньком плато, глубоко прорытом рекой, под высоким, почти отвесным гребнем затаились на привале подразделения «противника». С востока к реке тоже подступали километровые кручи – здесь действительно истребителям-бомбардировщикам ни с какой стороны не достать цель. Сергеев наметанным взглядом сразу будто схватил зенитные огневые установки в голове и хвосте изогнувшейся вдоль гребня колонны и сразу убедился, насколько реальными оказались его опасения. Появись звено из глубины долины, оно натолкнулось бы на целую стенку огня. Со стороны извилистого речного русла налета здесь явно не ждали, и всё же нельзя было терять ни мгновения. Вертолеты не способны опережать собственный звук, их гул уже всполошил «противника».

– Порядок – фронт! – скомандовал Сергеев, нацеливая машину на головную зенитную установку, прикрытую валунами. Хвостовая – на совести Астахова, этот вариант оговорен заранее, и вертолет старшего лейтенанта Астахова при перестроении выходит прямо на неё.

– Огонь!…

С момента появления вертолетчиков над целью до момента открытия огня каждая секунда решает жизнь или смерть, победу или поражение. На какое-то мгновение машина зависает над самой речкой, широко разлившейся здесь после каменных теснин, и Сергеев ощущает в груди и на своем лице какой-то железный холодок – черные жерла зенитных стволов уже нащупывают машину. Кто первый?…

Вертолет вздрагивает и, словно громадный летающий паук, набрасывает на цель серую паутину реактивных трасс. Ещё ткется эта смертоносная пряжа, когда оранжевые молнии вздыбливают т