Лев Бердников

╚Остёр до дерзости╩

версия для печати (61500)

╚ ▀ √ ⌡ ╩

Генерал Алексей Петрович Ермолов (1777-1861) √ фигура харизматическая, он по праву принадлежит к числу выдающихся исторических деятелей России. Его заслуги на военном и государственном поприщах воспеты в стихах А.С. Пушкина и В.А. Жуковского, М.Ю. Лермонтова и К.Ф. Рылеева, Ф.Н. Глинки и В.К. Кюхельбеккера и др. О нем написаны десятки статей, научные монографии, рассказы и очерки, исторические повести и романы. ⌠Одним из умнейших, способнейших, благонамереннейших и бескорыстнейших людей■ назвал его поэт Денис Давыдов. ⌠Подвиги Ваши √ достояние Отечества, и Ваша слава принадлежит России■, - писал Ермолову А.С. Пушкин.

Говоря о блистательном военном таланте Ермолова, историки почитают его учеником А.В. Суворова, из рук которого он еще в юности получил первый свой орден √ Св. Георгия 4-й степени. Но очевидно и то, что народность сего русского полководца, его меткое, проницающее душу солдата слово, также оказали на нашего героя весьма заметное влияние. Ведь в дальнейшем Алексею Петровичу, как и его великому предшественнику, суждено будет не только снискать славу на поле брани, но и стать известнейшим острословом своего времени. Очень точно сказал об этой стороне его личности современник: ⌠Все, что излетало из уст его, стекало с быстрого, резкого пера его, - повторялось и списывалось во всех концах России. Никто в России в то время не обращал на себя такого общего и сильного внимания. Редкому из людей достался от неба в удел такой дар поражать как массы, так и отдельного всякого, наружным видом и силою слова■.

Остановимся cперва на поразительной наружности Ермолова. Она с первого взгляда врезалась в память, пленяя особым обаянием силы. Вот как живописует нашего героя в его молодые годы писатель Олег Михайлов: ⌠Черты лица обозначились резче, в выражении выступило нечто львиное...Высокий рост, римский профиль, проницательный взгляд серых глаз... ⌠. ⌠Голова тигра на Геркулесовом торсе... - говорит о Ермолове-генерале А.С. Пушкин. √ Когда же он задумывается и хмурится, он становится прекрасен■. Сохранилось свидетельство, что в 1831 г. Алексей Петрович, представляясь императрице Александре Федоровне, ⌠несколько минут не подходил к руке, опасаясь исполинской наружностью испугать вдруг слабонервную царицу, и уже после того, как она привыкла к его виду, он приблизился к ней смелее■. Мемуарист П.Х. Граббе рисует нам Ермолова - уже старцем, белым, как лунь: ⌠огромная голова, покрытая густою сединою, вросла в широкие плечи. Лицо здоровое, несколько огрубевшее, маленькие глаза, серые, блистали в глубоких впадинах, и огромная, навсегда утвердившаяся морщина спустилась с сильного чела над всем протяжением торчащих седых бровей. Тип русского гениального старика!■. А Ю.Н. Тынянов в своем историческом романе ⌠Кюхля■ запечатлел смеющегося Ермолова: ⌠Мохнатые брови были приподняты, широкое лицо обмякло, а слоновьи глазки как будто чего-то выжидали и на всякий случай смеялись■.

Речь и пойдет здесь о склонности нашего героя к юмору и √ шире! - о силе слова этого легендарного генерала. И начать надлежит непосредственно с родословной Ермолова, ибо зачатки замечательного его остроумия были заложены, если можно так сказать, на генетическом уровне. Однако, мы √ увы! - ровным счетом ничего не знаем о нравах предков нашего героя, пращуром коих был приехавший в Москву в начале XVI в. татарин Арсалан Мурза. Но, скорее всего, не у отца, Мценского предводителя дворянства Петра Алексеевича Ермолова, дослужившегося до чина статского советника, человека весьма серьезного и степенного, унаследовал Алексей свои насмешливость и озорство. Тон, без сомнения, задавала здесь мать, Марья Денисовна, урожденная Давыдова, отличавшаяся, как говорили, ⌠редкими способностями, остротой ума и, при случае, язвительной резкостью выражений■. По словам современника, она ⌠до глубокой старости была бичом всех гордецов, взяточников, пролазов и дураков всякого рода■.

Беспощадное, язвительное остроумие передалось и Алексею. Однако образчиками его острословия в детстве, отрочестве и ранней юности мы не располагаем. Жизнь сего дворянского отпрыска не являла собой поначалу ничего необычного. В семилетнем возрасте он был отдан родителем в Благородный пансион при Московском университете, и одновременно мальчик, подобно пушкинскому Петруше Гриневу, был записан унтер-офицером в лейб-гвардию. В 1791 г. Ермолов уже поручик, а затем и пятнадцатилетний капитан Нижегородского драгунского полка. В 1792 г. мы видим его старшим адъютантом у генерал-прокурора графа А.М. Самойлова (эту синекуру он получил по протекции отца).

Вскоре, однако, наш герой уже по собственному почину с головой уходит в военную науку и, великолепно выдержав экзамен, в 1793 г. переводится в капитаны артиллерии с причислением репетитором к Артиллерийскому инженерному шляхетному корпусу √ заведению весьма серьезному, выпускником которого был, между прочим, и фельдмаршал М.И. Кутузов. Свое пребывание в корпусе Алексей использовал для самообразования, и, прежде всего, в области военной истории, артиллерии, фортификации и топографии. Восстание в Польше и наступление русских войск под командованием А.В. Суворова в 1794 г. побуждает капитана Ермолова немедля направиться в действующую армию. А через два года он участвует в Персидском походе армии графа В.А. Зубова, и ⌠за отличное усердие и заслуги■ при штурме Дербента награждается орденом Св. Владимира 4-й степени и чином подполковника. Казалось бы военная карьера у него вполне задалась.

Но все изменилось с восшествием на российский престол Павла I, хотя, надо признать, именно драконовские порядки сего сумасбродного венценосца спровоцировали Ермолова на сатиру и злоязычие. И, конечно, не одного Ермолова. В помещичьий дом в сельце Смоляничи, что в Краснинском уезде Смоленской губернии, куда с 1797 г. был вхож Алексей, часто съезжались офицеры из расквартированных в губернии полков. Многие из них были отставлены от службы императором-самодуром. В имении была богатейшая библиотека, и друзья читывали вслух и разбирали сочинения Вольтера, Дидро, Гельвеция, Руссо, Радищева.. Офицеры горячо отстаивали русскую самобытность, спорили о ⌠царстве разума■, а кое-кто даже ⌠обнажал цареубийственный кинжал■ и одобрял радикальные меры Французской революции (кстати, в подвалах дома хранился изрядный арсенал оружия и более шести пудов пороху). И хотя взгляды друзей не отличались стройностью, да и конкретной программы действий не было, но здесь открыто осуждалась патологическая жестокость, произвол и пруссофилия Павла, которого аттестовали не иначе как ⌠Бутов■ и ⌠Курносый■; сторонников же его режима презрительно называли ⌠клопами■, ⌠сверчками■, ⌠мухами■. Строгая конспирация соблюдалась ядром кружка, участники коего носили условные имена: полковник Дехтерев √ Гладкий, отставленный от службы единоутробный брат Ермолова Каховский √ Молчанов, сам Ермолов √ Еропкин. Интересно, что согласно В.И. Далю, прозвание ⌠Еропкин■ происходит от слова ⌠Еропа■ и знаменует собой человека ⌠надутого, чванного, самодовольного■. Едва ли эти качества были присущи молодому Ермолову, хотя самолюбие и чувство собственного достоинства были свойственны ему вполне. Следует заметить, что вообще прозвища кружковцам давались иногда самые парадоксальные: так, офицера по фамилии Ломоносов именовали Тредиаковским (а ведь известно, что в XVIII в. В.К. Тредиаковский и М.В. Ломоносов были литературными антагонистами).

До нас дошло письмо Ермолова в Смоленск А.М. Каховскому от 13 мая 1797 г. Он пишет его из г. Несвижа (что под Минском), где его рота участвует в военных учениях, на коих присутствует сам император. Автору претит шагистика и парадомания павловского правления. Вот что пишет он о Павле: ⌠У нас он был доволен, но жалован один наш скот■. Это замечательный образчик ермоловского остроумия: ведь речь идет здесь вовсе не о животных, а о тупых, угодливых, безынициативных, ⌠оскотинившихся■ особях рода человеческого (неслучайно шутка эта будет им впоследствии неоднократно повторена). Как пример тому: шефа своего полка он представляет ⌠Прусской Лошадью (на которую Государь надел в проезде орден 2-го класса Анны)■. Издевательски описывает он и появление на плацу самого монарха: ⌠Несколько дней назад проехал здесь общий наш знакомый г. капитан Бутов; многие его любящие, или, лучше сказать, здесь все бежали ему навстречу, один только я лишен был сего отменного счастья...., но я не раскаиваюсь, хотя он был более обыкновенного мил■. В конце письма стояла характерная подпись: ⌠Проклятый Несвиж, резиденция дураков■.

Но кружок вольнодумцев просуществовал недолго и был раскрыт ⌠сверчками■, сиречь тайной полицией Павла. (Ермолов мрачно каламбурил по этому поводу: ⌠Чем отличается беременная женщина от полицейского? Женщина может и не доносить, а полицейский донесет обязательно■). Их обитель в Смоляничах подверглась обыску и среди прочих бумаг выплыло наружу то ⌠продерзостное■ письмо Ермолова А.М. Каховскому. Алексей Петрович был схвачен, доставлен в Петербург и посажен в каземат Алексеевского равелина. Но сказал же Ермолов о Павле, что тот ⌠был более обыкновенного мил■: не прошло и двух месяцев, как царь освободил Алексея Петровича из заключения и в виде особой монаршей ⌠милости■ сослал его на вечное поселение в Кострому.

По счастью, жизнь нашего героя протекала там спокойно: он пользовался благоволением губернатора, был предоставлен себе и мог заняться самообразованием. Здесь, в ссылке, он усердно постигает латинский язык, изучать который начал еще в Благородном пансионе. Каждый божий день его чуть свет будит костромской протоиерей и ключарь Егор Арсеньевич Груздев со словами: ⌠Пора, батюшка, вставать: Тит Ливий нас давно уже ждет!■. Под руководством сего ментора Алексей Петрович научился свободно читать в подлинниках Вергилия и Горация, Сенеку и Юлия Цезаря и др. Вообще, древнеримская цивилизация и культура сопутствовали Ермолову на протяжении всей его жизни. Он вспоминал, например, что в детстве, на печи в родительском доме изображена была Церера √ древнеримская богиня плодородия. Неудивительно, что и своего денщика Федула он переименует в Ксенофонта. А как благоговел он перед Тацитом, фрагменты из ⌠Анналов■ и ⌠Истории■ которого буквально цитировал наизусть! Критики и в писаниях самого Ермолова обнаруживали ⌠тацитовский слог■. ⌠На миг ему представилось, - пытается проникнуть в думы нашего генерала Олег Михайлов, - что вместо егерей впереди идут легионеры √ в белых плащах, сандалиях, панцирях и блестящих шлемах с широким гребнем. А он, вооруженный полномочиями императора, несет в этот край централизующую и цивилизаторскую идею древнего Рима■. Великий князь Константин Павлович будет писать ему на Кавказ: ⌠Вы, вспоминая древнеримские времена, теперь проконсулом в Грузии, а я префектом, или начальствующим легионами, н