Александр Брагин

МУЗЕЙ

Поэма

Столетию Череповецкого музея и его

сотрудникам — бывшим, настоящим и

будущим — посвящается.

Нет ничего более человечного в

человеке, чем… потребность

связывать прошлое с настоящим.

Ф. И. Тютчев.

Nullus enim locus sine genio est [1]

Из Сервия (IV–V вв. н. э.)

ПРОЛОГ

Герой мой сам себя представит Достойно. Ведь, собрав друзей, Почетен пир сегодня правит Музей. Да здравствует музей!

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Меня он приютил однажды В четырнадцать неполных лет. Дал в руки карандаш отважный. И душу вытолкнул на свет. Среди парадной позолоты Часов старинных, Среди ваз, Полотен ангельской работы Моя веревочка вилась. Средь скарба Из хором крестьянских, Среди узорных чепраков, Средь линий, Собранных в пространство, И страстных к музам Мужиков. Средь разноцветья разговоров, Средь красок спелых, Средь холстов, Средь честных глаз, Средь стилей споров Я стал своим в конце концов. Здесь княжил Вспыльчивый Морозов {1}, А атаманил здесь — Песков {2}: Два древа, устоявших в грозы, Тайком Сосущих грудь веков. Они, не расплескав, сумели Живую воду донести До нашей высохшей купели — И от нечистого спасти. Тут Шагинов неторопливый И непоседа Цыплаков Меня журили некрикливо За промах, Зримый без очков. Здесь получил ориентиры И направление пути, Когда войду в пучины мира… И вот — "Ступай! Готов идти".

ГЛАВА ВТОРАЯ

1

Optimi consiliarii mortui [2]

Из Диогена Лаэртия (II–III вв. н. э.)

Tantum cognoscitur, quatum diligitur [3]

Из Августина Музей был Барсовым {3} задуман. Его Милютин {4} предрешил, Который город строил умно, — Как дом, Где сам с семейством жил. Он свято следовал завету Чтить предков, Как отца и мать. Предав земле их тело, В Лету Бессмертных душ не окунать. И, дабы помыслы сверяли Мы не с приблудным образцом, Деянья предков чтоб сверкали, Являясь города лицом, Чтоб имена не запылились, Черты не стерлись в суете, Их речи правдою дымились На нашем жизненном листе — Был для того музей построен И освящён. Сюда вошли Средь первых Преподобных двое — То чудотворцы сей земли: "Железный посох" — Афанасий {5} И сомолитвенник его — Брат Феодосий, Ликом красен, В ком ум и сердце ретиво. Всяк начинает, как умеет. Не в осужденье говорю. Немецкий град Вдоль замка зреет, Наш — Лепится к монастырю. Так Сергий в святости промыслил {6}, Соединяя дух и плоть. Чтоб властолюбцы реже грызлись И крепок бысть Руси оплот. А кабы светлая идея Не пала под ярмом грехов, По долам и лесам рассеял Он преданных учеников. Еще Кирилла с Ферапонтом Труды златые вдалеке… А уж лампада и иконка, И крест на Ягорбе-реке. Еще до Поля Куликова Ветра и версты, высь и ширь… А здесь топорный и сосновый Гору венчает монастырь. Сожжен нашествием литовским {7}, Он в ризе каменной воскрес. О, сколько супостатов после Из местных Сокрушало крест! И где они? Не подымайте Из мести правой их имен, Им Даже пылью не давайте Клубиться по стезе времен… Среди молитвенников строгих За город, вросший в синеву, Перечислять не стану многих, Особо чтимых назову. Филиппа кроткого с Ирапа {8}, Что входит в местный чин святых. Волк нес пораненную лапу Ему. А я — Свой бренный стих. Еще игуменью Таисью {9}. Имела дар на вещий сон. Пером пронзительным и мыслью Был сонм достоинств довершен.

2

Militavi non sine gloria [4]

Из Горация.

Vivit sub pectore vulnus [5]

Из Вергилия. Мальчишкою водил ватажку Я из зареченских ребят В музей, О полевую шашку Оттачивать бойцовский взгляд. Мундир двенадцатого года! Чапыжников {10}, штабс-капитан — Герой свободного народа! Вот нам бы так! Вот нам бы там! И ополченцев больше тыщи! И сам Десятов удалой! Возьмите! Он для вас не лишний, Полковник, Наш вихрастый строй! Себя в защитники готовил Любой с заречного двора. Коль Чингисхан родится новый, То наша выпадет пора. А ратники войны недальней — Ведь тоже чудо-молодцы! — Войну нам оставляли тайной. Молчали гордые отцы. Зато без всякого усердья Открылась нам печаль полей, И женщин наших милосердье, И города госпиталей {11}. И в полисаднике картошка, Где прежде жёгся георгин. Чтоб всем, Хотя бы понемножку, Ведь стол-то с беженцем Един. И как охотно вспоминали Про каждый малый уголек Их радостей Среди печали, Их шалостей Среди тревог. И мы воспоминаньям этим Седых людей с большой войны Дивились. Мы ли это дети? А может, Все-таки они?.. Какие войны не пытали На дыбе Вольный наш народ {12}! Катки какие не катали! Он отряхнется — И встает. Войну понять, Войну осмыслить, Войну изжить, Войну убить — Пытался, не жалея кисти И не желая жертвой быть, Наш светоч дивный — Верещагин{13}. В музее скрип его шагов. Домашний, в тапочках, Без шпаги. За вашу честь Он встать готов.

3

Naturae convenienter vive [6]

Был город верен двум стихиям: Воде {14} и жаркому огню. И служит им, как в дни былые. С воды, пожалуй, и начну. Для водяных коммуникаций Екатериной учрежден {15}, Изволил он с морями знаться, И на морях не побежден. Сперва на ширь рванулись бриги. С редь них и юная "Шексна" {16}. И не собрали их — Воздвигли! Милютин — делу старшина. А ныне: Пусть суда иные, Но волны те же… По волнам —