Гете Иоганн Вольфганг
Эгмонт (Перевод Ю Верховского)
Иоганн Вольфганг Гете
Эгмонт
Трагедия в пяти действиях
Перевод Ю.Верховского
В настоящее издание входят произведения "Фауст" (сцены из первой части), "Страдания юного Вертера", "Эгмонт", стихотворения, в которых выражены мысли о человечестве, любви и красоте, природе и искусстве, эстетические и нравственные идеалы поэта, а также статьи Гете об искусстве.
Рассчитано на старшеклассников, студентов вузов и техникумов, преподавателей, широкий круг читателей.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
М а р г а р и т а П а р м с к а я - дочь Карла Пятого, правительница Нидерландов.
Г р а ф Э г м о н т - принц Гаврский.
В и л ь г е л ь м О р а н с к и й.
Г е р ц о г А л ь б а.
Ф е р д и н а н д - его побочный сын.
М а к ь я в е л ь - на службе у правительницы.
Р и х а р д - секретарь Эгмонта.
С и л ь в а \
Г о м е ц / подчиненные Альбы.
К л е р х е н - возлюбленная Эгмонта.
Е е м а т ь.
Б р а к е н б у р г - молодой бюргер.
З у с т - разносчик
Е т т е р - портной \
П л о т н и к } брюссельские бюргеры.
М ы л о в а р /
Б у и к - солдат под командой Эгмонта.
Р у н с у м - инвалид, глухой.
Ф а н з е н - писец.
Н а р о д - придворные, караульные и пр.
Место действия: Брюссель.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
СТРЕЛЬБИЩЕ
Солдаты и граждане с арбалетами.
Еттер, брюссельский гражданин, портной, выступает вперед
и прицеливается из арбалета.
Зуст - брюссельский гражданин, разносчик.
З у с т. Ну, стреляйте же, да в самую точку! Меня не перещеголяете: три черных круга, - так ни в жизнь вам не стрелять. Уж быть мне на этот год мастером.
Е т т е р. Мастером, да еще и королем. Кто с вами спорит? Зато и взнос двойной придется выложить; за удачу свою придется вам расплатиться - и правильно.
Буик - голландец, солдат, подчиненный Эгмонту.
Б у и к. Еттер, я покупаю у вас выстрел, делю выигрыш и угощаю всех. Я уж столько времени здесь и в долгу за всяческие любезности. А коли я промахнусь, вы, значит, выигрываете выстрел.
З у с т. Можно бы и поспорить, потому что по-настоящему-то я тут остаюсь внакладе. Ну да ладно, Буик, давай!
Б у и к (стреляет). Ну ты, шут гороховый, раскланивайся! Раз! Два! Три! Четыре!
З у с т. Четыре круга? Так, так, так.
В с е. Ура, - господин король, ура! И еще ура!
Б у и к. Спасибо, господа. Не по заслуге. Спасибо за честь.
Е т т е р. Себя самого благодарите.
Рунсум - фрисландец, инвалид, глухой.
Р у н с у м. Что я вам скажу!
З у с т. Как живешь, старина?
Р у н с у м. Что я вам скажу! Стреляет он, как его господин, стреляет, как Эгмонт.
Б у и к. Перед ним я просто - никуда. Стреляет он, как никто на свете. И не то что когда в ударе, или вдруг повезет, - нет! Всякий раз как прицелится, без промаха в черную точку. У него я и научился. Тот был бы уж плохота, кто, при нем служа, да ничему бы не выучился. Однако не забудем, господа: король питает своих подданных, ну, значит, - подать сюда вина на королевский счет!
Е т т е р. А у нас так полагается, чтоб каждый...
Б у и к. Я не здешний, да еще король, и не признаю ваших правил и обычаев.
Е т т е р. Да ты покруче испанского короля: он с этим пока оставлял нас в покое.
Р у н с у м. Что говоришь?
З у с т (громко). Он собирается нас угощать. Слышать не хочет, чтобы мы сделали складчину, а король бы только дал двойную долю.
Р у н с у м. Пускай себе! По крайней мере, без церемоний! Это тоже повадка его господина - на широкую ногу жить и всему вольный ход давать.
Приносят вино.
В с е. Да здравствует его величество! Ура!
Е т т е р (Буику). То есть это за вас, ваше величество.
Б у и к. Спасибо от всего сердца, раз уж так полагается.
З у с т. Само собой! А за здоровье нашего испанского величества всякий нидерландец пьет с трудом от чистого сердца.
Р у н с у м. За чье это?
З у с т (громко). Филиппа Второго, короля испанского.
Р у н с у м. Короля всемилостивейшего и владыку нашего? Дай ему бог многие лета!
З у с т. Разве не больше вам по душе был родитель его, Карл Пятый?
Р у н с у м. Упокой, господи, душу его! Вот это был владыка! Десница его всем светом владела, и был он - все во всем; а как повстречает тебя, поздоровается, словно сосед с соседом, а чуть оробеешь, умел он так обходительно - прямо, понимаете ли... Выходил он или верхом выезжал, как ему вздумается, почти что вовсе без свиты. Уж как мы все плакали, когда он передал правление сыну! Этот - понимаете ли... как бы вам сказать? - совсем другое дело, он гораздо более "высочайший".
Е т т е р. Когда он был здесь, он не показывался иначе как во всем королевском великолепии. Говорят, он молчалив.
З у с т. Это государь не про нас, нидерландцев. Наши властители веселы и вольны должны быть, - чтобы жили и другим жить давали. Не хотим мы, чтобы нас притесняли да прижимали, пусть мы и простаки благодушные!
Е т т е р. Король наш, так я думаю, верно, был бы государь милостивый, будь бы только советчики у него получше.
З у с т. Нет, уж нет! Не по душе мы ему, нидерландцы, не лежит его сердце к народу, не любит он нас. Как же и нам его любить? Отчего так всему свету мил граф Эгмонт? Отчего мы его на руках готовы носить? Да взглянешь на него - к нам он всей душой. Да у него в глазах - веселие, свободная жизнь, доброе о людях мнение. Да ведь нет ничего, чем бы он с другим не поделился у кого в чем нужда, а то и без нужды. Жить да поживать графу Эгмонту! За вами, Буик, первая здравица! Провозгласите ее вашему господину.
Б у и к. Да от всей души. Ура графу Эгмонту!
Р у н с у м. Победителю при Сен-Кентене!
Б у и к. Герою Гравелингена!
В с е. Ура!
Р у н с у м. Сен-Кентен - мое последнее сражение. Я уж едва мог идти да тащить свое тяжеленное ружье. А все-таки успел еще разок французам шерсть подпалить, да схватил на прощанье еще лишнюю царапину в правую ногу.
Б у и к. Гравелинген! Да, друзья мои, жарня тут была! Мы, одни на своих плечах вынесли победу. Не всю ли Фландрию разгромили тогда валлонские собаки? Однако, я думаю, от нас им таки попало! Старые их силачи долго выдерживали, а мы напирали, палили, рубили и под конец свернули им скулы и прорвали строй. Тут под Эгмонтом была убита лошадь, и мы долго бились в настоящей свалке - человек на человека, лошадь против лошади, куча с кучей на широких ровных песках у моря. Вдруг словно с неба свалилось - от самого устья реки - трах-тарарах! - посыпались пушечные залпы на французов. Оказалось, англичане под командой адмирала Малина случайно проходили из Дюнкирхена. Правда, они немного нам помогли: им можно было только на мелких судах к нам подойти, и то не очень близко, да и в нас они попадали, а все-таки они помогли. Это валлонцев сломило, а нам подняло дух. Тут-то пошло! Все кувырком полетело, перебили их, в море перетопили! Эти молодцы тонули, как только в воду свалятся. А мы - недаром голландцы! - вниз головой за ними. Мы-то в воде, как дома! И плавали себе, как лягушки; в реке кучу врагов порубили, перестреляли, как уток; а которые и повыплывали, тех на берегу бабы тамошние сечками да вилами побили. И пришлось валлонскому величеству лапку протягивать да мир заключать. И миром обязаны вы нам, обязаны великому Эгмонту!
В с е. Ура! Великому Эгмонту ура! И еще раз - ура! И еще - ура!
Е т т е р. Вот его бы нам в правители на место Маргариты Пармской!
З у с т. Ну уж нет! Правда правдой! Не дам бранить нашу Маргариту. Теперь мой черед. Да здравствует милостивая госпожа наша!
В с е. Да здравствует!
З у с т. В самом деле, достойнейшая женщина в этом царствующем доме. Да здравствует правительница!
Е т т е р. Умна и должную меру знает во всем, что делает. Только не так бы крепко держалась она попов! И грех на ее душе, что в нашей стране прибавилось четырнадцать новых епископских кафедр. К чему это нужно? Право, только к тому, чтобы чужестранцев пристраивать на теплые места, где до тех пор местные настоятели сидели, а мы - изволь верить, что это во благо церкви. Да, уж это так. Нам вполне довольно было трех епископов: все шло прилично и добропорядочно. А теперь один перед другим старается показать, что он-де и есть нужный человек; ну и выходят каждую минуту вздоры и споры. Дело раскачивается да расшатывается - что больше, то хуже.
Пьют.
З у с т. Да ведь это было по воле короля. Тут уж она ничего не могла поделать.
Е т т е р. Вот теперь не смей петь новые псалмы! Так-то складно они в стихи переложены и напевы такие назидательные! И вдруг - петь не смей! А зазорные песни - сколько душе угодно. В чем дело? Там, видишь ли, ересь сокрытая, говорят, и бог весть еще какие штуки. Да я и сам их певал и никаких этих выдумок не приметил.
Б у и к. Вот извольте видеть! А у себя в провинции мы поем, что хотим. А это значит, что наместник у нас граф Эгмонт. Он ничего такого не требует. В Генте, в Иперне, по всей Фландрии - что кому любо, тот то и поет. (Громко.) Что может быть невиннее, чем духовная песня? Не так ли, дед?
Р у н с у м. Само собой! Ведь это дело богоугодное, поучительное.
Е т т е р. А вот они говорят, что это, мол, не по закону, не по-ихнему то есть, и оттого, мол, это опасно и лучше не надо. А служители инквизиции шныряют вокруг, и смотришь - тут как тут: сколько уже добрых людей пострадало. Не хватало еще насилия над совестью! Коли я уж делать не смей, что заблагорассудится, так могли бы, по крайней мере, оставить меня думать и петь, что захочу.
З у с т. Ничего инквизиция не добьется. Мы не так скроены, как испанцы, не дадим тиранить свою совесть. И дворянам следует найти удобный случай да крылья ей подрезать.
