Стефан Вюль

Ловушка на Заркасе

Глава первая

Наконец-то!

Пропустив последние экраны листвы, люди очутились перед чудовищем, тем самым, что в течение трех ночей смущало их сон, глухо кашляло в небесной тюрьме, а его дыхание краснело на северо-западе.

Сгорбившись в глубине, на фоне пестрых лесов, вулкан закрывал своей массой весь горизонт. Это он, Сафасс-Тин! Он медленно выплевывал в облака кровь.

Туземцы бросились на землю, закрывая лицо. Из их горла вырывалось, с хрипом монотонное и непонятное ритуальное пение.

Двое мужчин стояли неподвижно. У их ног кудрявилась масса зелени долины; из нее то тут, то там доносились звуки - смех карликовых обезьян, чириканье птиц.

Дарсель прервал очарование, кивнув подбородком на вулкан:

- А пасть у него! Он сказал это с убеждением, его серьезность придавала некоторую комичность лицу, заросшему рыжим пухом, и оттопыренным ушам. Лоран скрыл усмешку в своей черной бороде и облизал губы, припудренные пыльцой.

- Красота, мой друг. Ничего нет более прекрасного! Но Дарсель не заметил насмешки и, вытирая грязной рукой пот со лба, пробормотал:

- Хм… я не понимаю, что заркасцы его обожествляют… он… прекрасен!

Лоран чуть не подавился глотком из фляжки. Взрыв его смеха заставил взлететь длинноклювых птиц, тяжело рвущих воздух взмахами крыльев. В лесу кто-то запищал и удрал в шуме сломанных веток.

- Согласен с твоими эстетическими эмоциями, дружище, но как поэт ты не стоишь и гвоздя!

Туземцы один за другим поднимались, обмениваясь криками на своем языке, сжимая свои заячьи губы. Их дряблая кожа дрожала при малейшем жесте.

Гигант Сафасс-Тин решил немного пошутить. После утробного урчания он тяжело выпустил пар, и горячая слизь заблестела на его боках.

Заркасцы снова упали ничком. Дарсель покачал головой:

- Зря они боятся. Активность Сафасс-Тина одинакова уже сто тысяч лет.

- Ты уверен?-сыронизировал Лоран.- Наше пребывание на этой планете длится всего столетие. Я, как тебе известно, не доверяю геологическим приближениям.

- Все-таки! Различные извержения легко датировать, хотя данные экспедиции Рэндсона нуждаются в дополнении…- Он указал пальцем на юг.- Мелкозернистый базальт на известняке миоцена.- Он указал на север.- Холми Шантага усеяны прахом крылатых рептилий плиоцена. Мы найдем там сенсационные ископаемые.- Он повернулся к западу и замер с открытым ртом. Лоран проследил за его взглядом…

Твердая обсидиановая колонна тяжело поднималась к небу. Две другие следовали за ней, взламывая почву. Затем просвечивающие колонны стали подниматься повсюду группами, без труда поднимая по четверти холмов или небрежно снося над долиной большие группы деревьев.

Грохот конца мира покрыл панические вопли животных, в то время как сверкающие колонны, выталкиваемые теллурическим феноменом из нутра Заркаса, появлялись на глазах со всех сторон. То одиночные, с капителями из листвы, то сформированные в портики, в нечеткие перюстили, в гигантские пропилеи, они занимали большие участки пейзажа и поднимались на невообразимую высоту.

Растерявшиеся мужчины увидели, как расщепляются ближайшие холмы. Когда они почувствовали вибрацию, отдававшуюся в ногах, то сломя голову понеслись за туземцами, которые сбежали несколькими минутами раньше.

Темный, подавляющей мощью Сафасс-Тин бросал в пространство величественный фейерверк…

Они пустились в смехотворный галоп, как крысы пытаются спуститься по поднимающемуся эскалатору. На их пути появлялись террасы с кустарником, и их ноги теряли равновесие. Резкий крик Лорана перед образовавшейся трещиной, длинный прыжок Дарселя - они столкнулись в кустах, чудом удержавшись на ногах, съехали, как пьяные, по мускусной траве и врезались головами в теплый бок гусеницы-льва.

Занятое собственными проблемами спасения, животное даже не обернулось и бежало, топча попавшихся на дороге мелких грызунов.

Целый гектар цветов поднялся налево от них: это было последнее, что они видели: поднялось непрозрачное облако пыли. Их «спасайся-кто-может» стало удушающим серым кошмаром, они бежали вслепую, практически не чувствуя, как они падают и поднимаются…

Лоран обнаружил, что стоит на коленях в маленьком болотце, что глаза его полны слез и пыли, а бронхи разрываются от хриплого безудержного кашля. Наконец, он кое-как отдышался, вымыл лицо в грязной воде и осмотрелся вокруг. Пыль по-прежнему падала вниз, но уже менее плотная, позолоченная лучами солнца.

Горы позади него носили следы разрушений: вырванные с корнями деревья, обрывы недавнего происхождения. Но дальше, кроме небольшой полянки, ощетинившейся короткими обсидиановыми цилиндрами, не было больше видно нового окружения Сафасс-Тина. А у Лорана не было никакого желания вернуться и полюбопытствовать.

В густой мускусной траве неподалеку раздался кашель. Лоран пополз туда на четвереньках и нашел своего товарища, задыхающегося и судорожно сжимающего грудь. Грязные и покрытые кровоподтеками, они минут десять сидели, успокаивая дыхание.

Лоран почувствовал жжение на лопатке, ощупал спину и коснулся маленького, теплого и бархатистого шара. Он не мог оторвать его от рубашки и хрипло спросил:

- Что это?

Дарсель дал ему знак повернуться и осторожно снял карликовую обезьянку, вцепившуюся когтями в ткань. Животное, как видно, упало с дерева и теперь держалось за рубашку, как за якорь спасения. Лоран погладил пальцем шелковистую шерстку на крошечной мордочке. Животное было мертвым. Оно умерло, без сомнения, от страха. Заркасские охотники заставляли этих обезьянок

падать с веток от разрыва сердца, просто неожиданно хлопнув в ладоши.

Как раз когда Лоран подумал о туземцах, свистки и носовые звуки послышались с берега реки.

- Эй, мсье Лоран! Эй, мсье Дарсель!

- Это Зинн,- сказал Дарсель.- Эй, сюда, дружище! Послышался характерный и странноритмичный шелест.

Лоран улыбнулся.

Они ведут гусеницу.

Дарсель встал, ощупывая руки и ноги.

- Гусеница - самое лучшее… Я ничего не сломал, но очень охотно позволю везти себя до лагеря.

Метрах в тридцати толстомордая голова раздвинула листву; за головой следовало цилиндрическое желтоватое тело с шестью когтистыми ногами и восемью ногами-присосками. Зинн сидел на спине животного, небрежно пропустив ногу в пряди его гривы. Он поднял руку, приветствуя землян.

Опираясь на хвост, гусеница-лев воспользовалась этим, чтобы выпрямить тело под прямым углом, чуть не сбросив своего наездника. Она издала довольно неприятную трель, и ее морда потеряла свой львиный характер, когда пасть раскрылась, как распускающийся цветок, только вместо тычинок там была опасная и влажная коллекция ножниц.

Ругаясь на своем языке, Зинн ткнул остроконечной палкой в ямку между глазами животного, и оно послушно опустилось на ноги.

- Вот как? - сказал Лоран.- Ты не можешь уже ее удерживать?

Зинн глупо рассмеялся.

- Она очень испугалась, мсье Лоран. Она одна осталась в живых. Все остальные погибли от великого гнева Сафасса.

- Мы и сами-то… Раненых нет?

- Все в порядке,- сказал туземец, ставя ногу на землю, чтобы помочь двум мужчинам устроиться.

Они взобрались в корзину, сплетенную из жесткой шерсти той же гривы, со спинкой из шнуров и ремней с помпонами - терпеливой работой горных женщин в разном для каждого племени стиле.

Дарсель коснулся ногой грязной перевязки на груди гусеницы.

- Она ранена?

- Нет,-сказал Зинн,- просто у нее чесотка. Я приложил гудрон.

Он уселся перед ними и заставил гусеницу повернуться, потянув ее руками за антенны. Они поехали в лес. И Лоран снова восхищался службой животного, которое, благодаря ногам-присоскам, перелезало через группы поваленных деревьев, переходило через овраги сильными изгибами, прорубало дорогу в занавесе из лиан тремя укусами челюстей.

Никакая машина, изобретенная человеком, не могла бы… может быть, танк… но он шумный, неуклюжий и, во всяком случае, абсолютно нерентабельный.

Между двумя качаниями Дарсель что-то пробормотал.

- Что?

- Я о колоннах расплавленного стекла в старых кратерах вулканов. Они вытолкнуты из своих базальтовых футляров, как телескопы, давлением лавы.

- А мне, - недовольно бросил Лоран,- плевать на твою геологию. Мы не…- он прикусил язык, недоверчиво косясь на спину Зинна. Нет, весьма мало вероятно, что старина Зинн - агент Столицы, шпионящий за ними, но ему не обязательно знать, что оба землянина - опереточные геологи, и что эти горные исследования скрывают гораздо более важную цель. Магнитные отметки, коллекции камней? Простой предлог!

Речь идет обо всем будущем Заркаса, далекого протектората Земли!

Охваченный новой и странной страстью к геологии, электронщик Дарсель излишне часто забывал, что он здесь для битвы. И Лоран необразованный, Лоран проворный, Лоран - человек грубых ударов, не раз напоминал ему об этом.

- Нам бы только добраться до холмов Шантаг,- сказал он,- вот что меня интересует.

Дарсель открыл рот для ответа, но получил удар по лицу целым пучком листьев, потому что гусеница без предупреждения стала продираться сквозь заросли алепака - весьма странного названия этой растительности со скверным характером, которое фамильярно называли дерево-оплеуха.

Полусмеясь, полузлясь, они двигались под ливнем жестоких ударов, защищая лицо руками. Все тело гусеницы резонировало от порки, которой она подвергалась с полнейшим безразличием. Она даже остановилась пощипать травы, но Зинн снова пустил ее в ход резкими ударами палки между глаз. Скоро они очутились в самой гуще такой звучной трепки, что начали считать шутку излишне продолжительной, но внезапно оказались на свободе, с гудящей головой и красными ушами.