Сергей Волков

Планета битв

Часть первая

Весна. Лето. 2208 год

Черная птица сидела на сухой ветке дерева и внимательно следила за человеком внизу. Человек полз по заледеневшим камням и хрипло выкрикивал:

– Желтый – семьсот пятнадцать! Желтый – семьсот шестнадцать! Желтый – семьсот семнадцать!

Строго говоря, существо на ветке не было птицей, хотя и умело летать. Крохотное звенышко в биологической цепочке Медеи. Мелкий падальщик, прозванный людьми крылозубом. Длинная голая шея, узкая пасть с острыми зубами, перепончатые крылья, покрытые жесткой блестящей шерстью.

Впрочем, тот, кто извивался сейчас под деревом, тоже не был живым человеком. В нем поселилась болезнь, которая уже убила его. Крылозуб повернул плоскую голову, расправил крылья и громко каркнул, показав бледный розовый язык. Человек замер, потом перевернулся на бок, с трудом вытащил из-под себя грязный меч и погрозил им сидящей на ветке твари. Слезящиеся глаза на мокром лице бессмысленно блуждали, обметанные губы шевелились, выталкивая в морозный воздух слова:

– Я… дойду! Все равно… дойду!..

Крылозуб знал, что будет дальше. Через некоторое время тело внизу перестанет шевелиться. Тогда он слетит к нему, выгрызет в боку дыру и залезет внутрь, в теплую брюшину. Там он отложит личинку, обильно покроет ее пометом и улетит прочь. Содержащиеся в помете бактерии примутся разлагать плоть, создавая для личинки питательную массу. Когда придет тепло, личинка окуклится и через несколько дней из кокона выберется молодой крылозуб. Он доест то, что останется к тому моменту от человека, и начнет самостоятельную жизнь.

Крылозуб сложил крылья и потоптался когтистыми лапами по ветке, устраиваясь поудобнее. Ждать оставалось недолго…

«Красный – двести тридцать семь, красный – двести тридцать восемь, красный – двести тридцать девять…» Джошуа Гиббсон, а по-простому Джош Длинная Нога, привычно считал шаги, время от времени поглядывая по сторонам. Когда счет дойдет до тысячи, он передвинет красный камень на первом шнуре за узел и начнет по новой: «оранжевый – один, оранжевый – два…»

На первом шнуре камней всего пять, и когда все они перекочуют за узел, придет время передвинуть один из белых камней, что нанизаны на второй шнур. Белый камень – пять тысяч шагов. За день посланник должен пройти не менее тридцати белых, иначе он не успеет к сроку и с позором покинет гильдию. Но Джошу это не грозит. Он делает за день тридцать три, иногда тридцать четыре камня, а его личный рекорд – сорок один – в гильдии превзошли немногие.

В этот раз Джош экономил силы. Старейшины отправили его в Фербис, а до него три сотни белых камней. Это никак не меньше девяти дней хода, да и то при условии, что посланника ничего не задержит в пути.

В этой части материка совсем нет дорог, лишь редкие тропы, по которым ходят охотники, паломники, пастухи и посланники. Тропы извилисты, они огибают пустынные безводные места, лежат в стороне от нагретых солнцем скал, гиблых солончаков и глубоких оврагов. Кое-где Джошу приходится бросать тропу и идти напрямик, чтобы сократить путь. Дорогу в Фербис он знает хорошо – бывал там раз десять. Но Медея – непредсказуемая планета, и всякий раз, сходя с тропы, Джош натягивал на лук тетиву и проверял, легко ли вынимается из кольца узкий меч-звенч.

Когда старейшины призвали его, Джош удивился той мрачности, которая царила в Большом Зале ратуши Горной республики. Впрочем, он не задал ни единого вопроса – так велит устав гильдии, а старейшины были немногословны. Лишь старик Мак-Даун, грузный, седой и косматый, как белый медведь, пробурчал, вручая Джошу запечатанный тубус: «Это очень важно. Будь быстр и осторожен».

И вот он уже второй день в пути. Помимо кожаного тубуса на поясе, плаща, звенча, лука за спиной и легкого ранца, в котором хранится вяленое мясо и баклага с водой, Джош не взял с собой ничего, что могло бы стать обузой в дороге.

«Красный девятьсот девяносто семь, красный – девятьсот девяносто восемь, красный – девятьсот девяносто девять…»

Джош шумно выдохнул и на следующем шаге перекинул камень за узел, взявшись левой рукой за другой, выкрашенный в оранжевый цвет.

Посланники ходят по планете особым, «скорым шагом», широко ставя ноги. Искусству «скорого шага» нужно учиться. Главное тут – держать дыхание и ритм. Три шага – вдох, три – выдох. Но при этом обращать внимание на то, как ты дышишь, нельзя, это сбивает с ноги. Настоящий посланник не контролирует дыхательный процесс, он всегда дышит правильно. Это рефлекс. Так дышат животные. Посланник тоже в чем-то животное, очень функциональное и надежное.

Миновав неглубокую лощину, поросшую кустарником, Джош поднялся по склону на каменистый холм и привычно огляделся. Вокруг лежала унылая рыжая равнина, кое-где поросшая чахлыми деревцами. На юге громоздились фиолетовые вершины Экваториального хребта, а там, куда держал свой путь Джош, сквозь дрожащее полуденное марево угадывались округлые силуэты Лежачих камней.

Удовлетворенно кивнув самому себе – мол, все идет нормально, посланник на ходу кинул в рот крупинку серой соли и сделал три глотка из баклаги. Три глотка – именно столько ему достаточно, чтобы восполнить потерю жидкости. Можно, конечно, выпить и больше, но лишняя вода тут же выйдет наружу потом. У каждого посланника своя норма. Сморщенный, коричневокожий Текола пьет пять глотков, но – один раз в день. Высокий бородатый Онсон, наоборот, делает по глотку через каждый белый камень. Джош пьет по три глотка четыре раза в день. Это его норма. Усмехнувшись, он сунул баклагу в ранец и снова зашептал: «Оранжевый – пятьсот семьдесят семь, оранжевый – пятьсот семьдесят восемь, оранжевый – пятьсот семьдесят девять…»

Утро следующего дня Джош встретил на западном склоне Лежачих камней. Он проспал отмеренные самому себе семь часов и пробудился с первыми лучами восходящей Зоряной звезды Эос. Пробудился – и сразу понял, что болен.

Недомогание Джош ощутил еще вчера, но тогда он решил, что просто перегрелся в пути. Такое часто бывает у посланников – целый день на жаре, под палящими лучами светила. Но когда Джош расстегнул куртку и увидел пятна, то вздрогнул, а по спине пробежал холодок.

Болезнь эта впервые заявила о себе где-то полгода назад. Первой заболела пожилая женщина из Нижнего Загорья. Она занималась сбором трав и кореньев на лесистых склонах приречных холмов, отсутствуя иной раз по два-три дня. Вернувшись из очередного похода, старушка слегла с легкой лихорадкой. Родственники, решив, что это обычная простуда, не стали обращаться в гильдию лекарей. Они рачительно рассудили, что смогут обойтись домашними средствами, тем более в доме больной всяких лекарственных травок было в избытке.

Не обошлись. На второй день женщина покрылась темными фестончатыми пятнами, на четвертый у нее началась сильная рвота и судороги. К полуночи пятого дня несчастную начали мучить галлюцинации, а на теле открылись кровоточащие язвы. Перепуганная родня наконец-то обратилась к лекарю, но было уже поздно – больная потеряла сознание и, не приходя в себя, поутру скончалась.

Ее похоронили за мостом, на новом кладбище. Постепенно все забыли о случившемся, но прошел месяц, и зловещие пятна выступили у всех, посещавших старушку. В дело вмешались старейшины. По указу совета в поселении установили карантин, больных изолировали. Лучшие медики гильдии занялись лечением болезни, используя все доступные методы и препараты. Оказалось, что страшный недуг не так уж и страшен – если сделать заболевшему человеку инъекцию «комплекса номер четыре», универсальной вакцины из числа «старых лекарств», тех, что привезли с далекой Земли.

Эпидемии удалось избежать, но то тут, то там время от времени возникали новые очаги болезни, прозванной «пятнухой». В принципе люди не боялись ее – своевременная терапия «старыми лекарствами» гарантировала излечение. И лишь немногие понимали: когда «старые лекарства» закончатся, «пятнуха» придет в каждый дом…

Джош разделся, внимательно оглядел себя и нахмурился. Похожие на кляксы пятна покрывали торс, ноги и руки. Чистыми оставались лишь ступни, кисти, шея и лицо. «Пятнуха». Он в пути третий день. Нужно возвращаться. Возвращаться, иначе ему конец.

И тут же в ушах зазвучали слова присяги, которую давал каждый неофит, вступающий в гильдию посланников: «Клянусь жизнью и честью, что не пожалею сил и здоровья, чтобы доставить врученное мне послание. В случае же явной угрозы моей жизни обязуюсь не передавать послания третьим лицам и в кратчайший срок вернуть его отправителю. В бегстве нет стыда. Стыд есть в трусости».

Глухо выругавшись, Джош начал одеваться. Его душил гнев. За спиной треть дороги! Три дня пути, три трудных дня по безводным равнинам – и все насмарку. Придется возвращаться, и еще не известно, в каком состоянии он дойдет до Загорья. Впрочем, плевать. Времени у него хоть и в обрез, но вполне достаточно. Лук, плащ и мясо можно бросить, взять только звенч и воду. Спать по три часа. Идти по сорок камней в день. Тогда он гарантированно не оставит маленького Марка и белокурую Марту сиротами и не сделает Лиз вдовой. Просто надо поторопиться. Поспешить. «В случае явной угрозы жизни…»

– Тот самый случай! – вслух произнес Джош и удивился тому, как необычно, хрипло и отрывисто прозвучали слова.

Тени от Лежачих камней стали сиреневыми – светило поднялось над зубчатой линией далеких гор. Северо-восточный ветер тоненько посвистывал в ветках кустов. Он принес с собой сладковатый цветочный запах. Джош знал – там, куда изначально лежал его путь, в предгорьях, есть целые поля цветов, желтых, как камень на его первом шнуре. Если идти краем такого поля, то от одуряющего аромата начинает кружиться голова, но зато прибывает сил и отлетают дурные мысли. Обычно Джош срывал несколько цветов и приносил их домой, жене. В этот раз такого не будет. Зато он останется жив.