Владимир Брайт

Вечность в объятиях смерти

Пролог

Жизнь — рулетка. Как ни старайся — выиграть не удастся. Если повезет, есть шанс ненадолго продлить бессмысленную агонию. Но в конечном счете всех без исключения ждет трюм ржавой баржи, переправляющей сложенных штабелями покойников в сумрачный край вечной печали.

Угрюмый капитан стоит на мостике, вглядываясь в беспросветную даль. Застывшая река времени кажется статичной поверхностью темно-матового стекла. Клочья рваного тумана похожи на проклятое богами небо, обрушившееся на землю. А остановившееся сердце застыло в груди ледяным айсбергом, который не под силу растопить даже бушующим протуберанцам адского пламени.

Начиная большую игру, нужно быть готовым: рано или поздно она завершится. Остановка рулетки — финал, избежать которого не удастся никому.

Даже лучшему игроку.

Мне несколько раз повезло. Причем крупно. Я мог и должен был умереть минимум трижды, но шарик, упавший было на колесо рулетки, неизменно подскакивал вверх, продолжая судорожное движение.

В конечном счете мне надоело подвешенное состояние между жизнью и смертью. Тягостное ожидание, превратившееся в пытку, может свести с ума кого угодно. Чтобы не продлевать затянувшуюся агонию, я забронировал билет на ближайший рейс ржавой посудины — большого старого труповоза, курсирующего между пунктами отправления и прибытия. Тем самым причалом, к которому рано или поздно пристают все заблудшие души.

На самом деле в этом нет ничего сложного. Главное — решиться, достигнув нужного места. И очень сильно захотеть. Остальное — детали.

В моем случае кассой, отоваривающей клиентов билетами на «увлекательное путешествие», оказалась подпольная клиника по вживлению имплантатов. Правда, клиника — громко сказано. Небольшое подвальное помещение, оборудованное под операционную. Доктор и ассистент. Никаких красавиц медсестер, стопроцентных гарантий и внушающих доверие медицинских полисов. Только угрюмые сосредоточенные мужчины, лучшее средство расчета — наличные, а также ничем не подкрепленная вера в успешное завершение операции. Таковы суровые будни подпольного бизнеса вживления имплантатов. Высокие ставки, «космические» цены, зачастую неоправданный риск и, соответственно, повышенная смертность.

Достигнув финишной черты, я был отстраненно спокоен.

— Соверши чудо или продай два билета на баржу с покойниками. Для меня и Чарли, — попросил я дока.

Это не показная бравада изрядно набравшегося клиента дешевой забегаловки. Скорее — обычная жизнь без прикрас. Ложась под нож хирурга, вживляющего очередной имплантат, нельзя быть уверенным ни в чем, кроме того, что рано или поздно умрешь. Каждому хочется оттянуть неприятный момент. Но зачастую чуда не происходит.

За свою карьеру старина Макс насмотрелся много такого, о чем лучше забыть навсегда. Видел смерть во всех ее проявлениях. Наверно, поэтому он не слишком удивился странной просьбе. Для него это была не лишенная смысла игра в русскую рулетку, а обычный бизнес. Где желание клиента, подкрепленное соответствующей суммой наличных, не обсуждается.

Получив деньги, он впрыснул в вены подопытной крысы убойную дозу АТФ акселератора[1]. Супертурбореактивной дряни, почище любого наркотика.

Ни Макс, ни кто-либо другой прежде не использовали препарат в таких количествах. С таким же успехом можно попытаться ввести двадцать кубиков морфия. И в том и в другом случае шансов нет.

Впрочем, из-за передозировки транквилизаторов и расплавившихся имплантатов в теле я в любом случае был покойником. Так что врачу не имело смысла мучиться угрызениями совести в случае неудачи.

Фактор риска, издержки производства и т. д и т. п. Как ни называй, смысл не изменится. На входе имеется живой человек со стандартным набором радостей, горестей и страхов, а на выходе — бесчувственный труп.

Разумеется, я отдавал себе отчет в том, что это безумие, и все-таки согласился.

Игла-катетер в вену.

Трубка. Бутылка. Система.

Кап. Кап. Кап…

Я собираюсь залить в себя все.

Кап. Кап. Кап…

Ничего страшного. Шарик уже почти упал, и колесо рулетки вот-вот остановится.

Кап. Кап. Кап…

Человек рождается, чтобы умереть.

Кап.

Всем пассажирам занять места согласно расписанию, мы отправляемся.

Кап.

Будь все проклято, я…

Последняя капля, словно прощальный вздох утопающего. После нее сознание меркнет, уступая место непроглядному мраку вечной ночи. Начиная с этого момента в мире не остается ничего, кроме слабого плеска волн, разбивающихся о борта древней баржи, и ощущения невосполнимой утраты.

Предательская бритва полоснула по сердцу и канула на его дно, оставив саднящую рану. Боли нет, лишь странная, необъяснимо щемящая тоска и осознание простой страшной истины: все кончено.

Правда, совсем не страшно. Бояться нечего. Жизнь осталась в далеком прошлом, а вместе с ней страх.

Кап.

— Никогда ни о чем не жалей.

Кап.

— Жить и умирать нужно достойно.

Кап.

— Никогда…

Кап.

Тот, кто должен был погибнуть, делает судорожный вздох — утопающий выныривает на поверхность. Он не понимает, что произошло. Не знает, как вырвался из ледяных объятий смерти. Не осознает, что все кончено. Сейчас для него главное то, что он жив.

Главное…

Как ни странно, у нас получилось. Страшная сказка неожиданно обернулась жизнеутверждающей явью. Макс и чудо-акселератор подарили мне еще один день.

Жаркий поцелуй фортуны на прощание.

Последний оборот колеса рулетки.

Безудержное веселье падающего в лунку-пропасть безумного шарика.

Как я распоряжусь отпущенным временем — неизвестно. Знаю только одно: Чарли будет рядом. Я напою искореженные вены индейца обжигающей смесью. Он восстанет из мертвых, чтобы, криво усмехнувшись, сказать: «А я уж было решил, что не дождусь тебя. Так и сдохну здесь, как конченый наркоман, в луже собственной блевотины и испражнений».

— Так…

— Я не очень разбираюсь в медицине. — Встревоженный голос спутницы прервал мои размышления о превратностях судьбы. — Но судя по тому, как он выглядит…

— Что?

— Кажется, он умирает.

Карусель лихо водила тачку, любила деньги и риск. К тому же время от времени имела дела с ноймами[2]. Самое интересное, что при столь опасных увлечениях она как-то умудрилась дотянуть до двадцати пяти. В жестоком мире окраин, где заправляют уличные банды, не многие могут похвастаться таким долголетием.

— Умирает? — Я перевел удивленный взгляд со спутницы на Чарли.

— Ты разве не видишь? Он ведь почти перестал дышать!

— Уже вижу.

— Тогда, может, что-нибудь сделаешь? Или это часть плана?

Когда Макс заливал в меня чудо-акселератор, подобного не было.

— Наврядли… — Несколько секунд я пребывал в ступоре.

Судя по тому, как индеец дышал, песочные часы его жизни отсчитывали последние минуты.

— Так сделай что-нибудь! — Настойчивый голос попытался пробить брешь в моем заторможенном сознании.

— Сделать что-нибудь?!

— Да!!!

Советы давать может каждый. Это намного проще, чем на практике осуществлять «блестящие идеи».

Судя по ее виду и манере поведения, Карусели жизнь казалась сплошным приключением или чем-то вроде того. Несколько лет назад я был похож не нее. И не один я. Подавляющее большинство молодых живет настоящим. Зачем думать о завтрашнем дне, когда сегодня можно погибнуть в любую секунду?

До тех пор, пока везет, стараешься отбрасывать в сторону лишнее. Идешь по жизни легко и свободно. Уверенный в собственной правоте, исключительности и непобедимости. Но вдруг одна незначительная на первый взгляд ошибка переворачивает мир с ног на голову. Из уверенного, сильного человека ты превращаешься в жертву. Потоки адреналина выплескиваются в кровь, разгоняя организм до максимума возможностей.

Тщетно.

Полиция травит беглеца, как бешеного зверя. Успокаиваясь лишь после того, как контрольный выстрел в голову выплескивает мозги на мостовую, поставив жирную точку в еще одной жизни…

— Сделай же что-нибудь! — настойчиво повторила она. — Прямо сейчас! Иначе…

— Чарли! — я склонился над другом, обхватив его плечи. — Слышишь меня? Все будет хорошо!

Я выплевывал слова захлебывающейся скороговоркой. Так быстро, словно от этого зависела жизнь напарника.

— Дружище Макс проделал со мной то же самое. Влил целую бутылку. Сначала немного поломался для приличия. Сказал: шанс один к миллиону. Потом сделал инъекцию. Как видишь, я жив и здоров. Все получилось. Доктор — светлая голова. И у тебя получится. Главное, дыши, не сдавайся. Главное, дыши…

Словно в насмешку над моей просьбой, индеец начал судорожно хватать ртом воздух, как рыба, вытащенная на берег. Из ушей и из носа пошла кровь. Если это была не агония, то что-то очень к ней близкое.

Сомнений не осталось: Чарли умирал. В отличие от моего просроченного билета его билет оказался настоящим.

— Чарли. — В моем голосе не осталось надежды. — Ты должен бороться.

Глупо пытаться воззвать к разуму человека, находящегося при смерти. Даже когда ничего другого не остается. Да, у меня была аптечка-браслет. Но эти препараты уже не помогут. Морфий, расплавленные имплантаты, чудовищная доза «АТФ акселератора» — все вместе взятое могло убит