Рекс Бич

Хищники Аляски

Глава I. ВСТРЕЧА

Гленистэр смотрел на гавань, в которой мерцали огоньки судов, стоявших на якоре, и на скалистые горы, черневшие на фоне неба. Он вдыхал свежий воздух, пропитанный запахом моря, и кровь его юности вновь закипала в нем.

— Чудесно, чудесно, — пробормотал он. — Это — моя страна, моя родина, Дэкс. Тоска по северу — она в моих жилах. Я расту. Я ширюсь.

— Смотри, не лопни, — предостерегает Дэкстри… — Я видывал людей, пьяневших от горного воздуха. Не вдыхай слишком много зараз.

И он вновь занялся своей трубкой, отвратительный дым которой немедленно рассеял всякую возможность отравления чрезмерно чистым воздухом.

— Фу, какая гадость, — фыркнул Гленистэр… — Тебя бы посадить в карантин.

— Я предпочитаю пахнуть как мужчина, чем болтать как мальчишка… Ты оскверняешь часы раздумий разглагольствованиями о природе, а твои эстетические вкусы так слабо развиты, что ты даже не можешь оценить всей прелести хорошего табака.

Молодой человек рассмеялся, расправив широкую грудь. Он беспокойно потягивался и разминал мускулы; казалось, жизненные силы кипели в нем и рвались наружу.

Они стояли на набережной порта; у их ног покачивалась на волнах «Санта Мария», готовая отплыть в полночь. За их спиной спала древняя русская Упаласка, окутанная туманами Берингова моря. Там, где еще неделю тому назад кроткие, тихие туземцы сушили треску среди старых, брошенных бронзовых пушек, там теперь проносились, в своем стремительном беге, к новому Эльдорадо дикие орды золотоискателей. Они явились подобно туче саранчи и осели на берегу моря, выжидая вскрытия льда, преграждавшего им путь к вожделенному золотому руну — к Ному, вновь открытой земле, где люди создавали себе богатство в одну ночь.

Мшистые пригорки, возвышавшиеся за деревней, были усеяны могилами людей, умерших во время прошлогоднего осеннего похода, когда по стране пронеслась страшная эпидемия. «Но что с того? Золото так и блестит в песке», — говорили те, что выжили, и люди шли сюда толпами. В прошлом году, когда Гленистэр и Дэкстри покинули Ном, первого терзала жесточайшая лихорадка. Теперь же они возвращались на собственный участок.

— Этот воздух возбуждает во мне животные инстинкты, — вновь заговорил Гленистэр. — Вдали от города я превращаюсь в дикаря. Во мне кипят первобытные страсти, жажда борьбы.

— Что ж, может, нам и придется подраться.

— Каким же это образом?

— Да очень просто. Сегодня утром я встретил Мексико-Мэллинза. Помнишь старину Мэллинза? Того, что занял участок Диско-вери на Энвил Крике прошлым летом.

— Как, того новичка, которого ребята хотели линчевать за незаконное присвоение участков?

— Того самого. Помнишь, я рассказывал тебе, что я как-то вызволил его из скверной истории в Гаудалупе. Словом, замечаю я, что он толстеет, и все больше в одном месте, в области живота, и, кроме того, он носит бриллианты неприличных размеров. Смотрю я на его брюхо и говорю: «С чего это у вас середину так разнесло, Мексике?». — «Процветаю», — говорит. Потом тащит меня в темный уголок и бормочет: «Билл, я хочу отплатить вам за то, что вы сделали для меня в Моралесе». — «Бросьте, — говорю я. — Это дело прошлое». — «Нет уж, вы бросьте», — отвечает он. Тут я вижу, что он настроен очень серьезно, и даю ему говорить. «Во сколько вы цените ваш участок?» — «Трудно сказать, — отвечаю я. — Если добыча будет такая же, как прошлой осенью, там наберется добрый миллион». — «А сколько вы думаете добыть за это лето?» — «Если повезет, то тысяч, этак, на четыреста». — «Билл, тут готовится чертовщина, и вам придется сторожить свой прииск изо всех сил. Не пускайте к себе никого, не то вам крышка». Мексико был так чертовски серьезен, что я прямо испугался. Ты ведь знаешь, он не из породы болтунов.

«Что все это значит?» — говорю я. — «Больше ничего не могу вам сказать, и так надеваю себе на шею петлю. Вы, Билл, честный человек, а я — игрок, но вы когда-то спасли мне жизнь, и я не стану обманывать вас. Ради бога, не пускайте их на наш участок, вот и все». — «Кого их? А на что у нас судьи, полиция?» — говорю я. — «Да, да, это все так. Едет сюда некий Мак Намара. Следите за ним. Больше ничего не могу вам сказать. Только не пускайте его на ваш участок». Вот и все, что он сказал.

— Ба. Он с ума сошел. Хотел бы я посмотреть, как кто-нибудь полезет на наш «Мидас». Забавное было бы зрелище.

Сирена «Санта Марии» прервала их разговор. Хриплый вой ее прокатился по горам.

— Пора на пароход, — сказал Дэкстри.

— Шш. Что это? — прошептал Гленистэр.

Сначала они услышали какой-то шум на палубе парохода. Потом внизу на воде раздалось звяканье уключин и послышался приглушенный голос:

— Стой. Стойте на месте.

Лодка вынырнула из тьмы и пристала к берегу; у ног собеседников какой-то человек вылез из нее и вскарабкался по трапу на набережную. А через минуту о берег ударилась еще одна лодка, по-видимому, преследовавшая первую.

Когда беглец оказался на одном уровне с Гленистэром и Дэкстри, последние, к вящему своему изумлению, увидели, что это — женщина. Она задыхалась и неминуемо упала бы, если бы не Гленистэр, который подбежал и подхватил ее.

— Не выдавайте меня им, — задыхаясь, проговорила она.

Гленистэр повернулся в недоумении к товарищу и увидал, что старик направился к трапу, по которому карабкались преследователи.

— Эй, вы. Погодите минутку. Ну, стойте, не то я въеду вам ногой в физиономию.

Голос неожиданно появившегося Дэкстри был резок, и в темноте он казался тем, кто смотрит снизу, высоким и страшным.

— Не суйтесь. Эта женщина — беглянка, — сказал верхний из стоявших на трапе.

— Сам вижу.

— Она удрала из…

— Молчите, — перебил его другой. — Вы хотите, чтобы все знали. Эй, вы, дурак проклятый, убирайтесь к черту. Лезьте, Торсен.

Человек этот говорил, и слова его не на шутку разозлили Дэкстри.

Торсен ухватился руками за деревянный настил набережной, пытаясь взобраться наверх, но старый золотоискатель наступил ему ногой на пальцы, и матрос с криком свалился, увлекая за собой людей, стоявших ниже его. Все они упали на берег.

— Сюда, за мной, — заорал матрос, карабкаясь на мол, которым кончалась набережная.

— Советую вам улепетывать как можно скорее, мисс, — заметил Дэкстри. — Они сейчас будут здесь.

— Да, да, идемте. Я должна попасть на «Санта Марию». Она скоро уйдет. Идемте, идемте.

Гленистэр рассмеялся, точно она сказала нечто очень остроумное, но не двинулся с места.

— Стар я бегать, — сказал Дэкстри, скидывая куртку, — но я не прочь поразвлечься дракой, когда представится случай.

Его движения были легки и свободны, хотя девушка разглядела в сумраке его серебристые волосы.

— Что вы этим хотите сказать? — спросила она резко.

— Поторапливайтесь, мисс. Мы поиграем с ними, пока вы не доберетесь до парохода.

Они подошли к сторожке и прислонились к ней спиной. Девушка последовала за ними.

Вновь прозвучал вой пароходной сирены, а потом послышалась команда: «Отдай концы!»

— Мы опоздаем, — прошептала девушка, и Гленистэру показалось, что опоздание было для нее страшнее, чем приближающиеся шаги преследователей.

— Вы поспеете, — резко бросил он ей. — Вас еще, пожалуй, ранят, если вы тут останетесь. Бегите и не думайте о нас. Мы целый месяц подряд сидели на пароходе и молили судьбу послать нам какое-нибудь приключение.

Голос его был по-мальчишески весел, он как бы радовался предстоявшей драке. Не успел он договорить, как из темноты на них ринулись преследователи. Сначала можно было разобрать клубок сплетенных и кружащихся тел и глухие удары кулаков, потом клубок распался, и несколько силуэтов тяжело повалились на землю. Нападающие вновь ринулись в атаку; они сгрудились вокруг Дэкстри, но тот был неуловим. Он выворачивался с изумительной ловкостью, и каждый удар его попадал в цель. Он напоминал старого волка, щелкающего зубами. Тем не менее ему приходилось туго, так как темнота мешала ему правильно рассчитывать удары.

Гленистэр не двигался с места и наносил удары, только когда на него наступали.

Он смеялся довольным гортанным смехом, точно драка эта была для него не более чем развлечением, правда, несколько грубоватым.

Девушка содрогалась от страха, ибо грозное молчание нападавших пугало ее больше, чем самый отчаянный шум; тем не менее она не трогалась с места и стояла, прижавшись к стене.

Дэкстри не размерил удара и потерял равновесие. Противник его немедленно сцепился с ним, и они покатились по земле; сверху тотчас же навалился третий. Девушка издала подавленный крик.

— Дай-ка я его ударю, Билл, — прохрипел навалившийся сверху. — Дай мне до него добраться.

Он занес ногу, обутую в тяжелый башмак и… разразился градом красноречивейших проклятий.

— Дьявол, ты ударил меня. Но теперь-то уж он от меня не уйдет. Займись другим.

Союзник Билла пустился к остальным, согнувшись и размахивая руками. Он промчался мимо девушки, не заметив ее; она же слышала его хриплое дыхание. Он молча прыгнул на Гленистэра, который только что отбросил одного противника и отступил, чтобы избежать нападения другого. В это мгновение на него набросились сзади, и он почувствовал, что чьи-то руки обвивают его шею; одновременно нападающий стиснул ногами его ноги.

И тут девушка впервые поняла, что такое настоящая драка. Борющиеся поддавались взад и вперед, сплетенные в один клубок, в то время как остальные участники боя держались в стороне.

В течение нескольких минут, казавшихся бесконечными, они боролись, причем молодой человек все время пытался обхватить руками противника; наконец, оба ударились рядом с нею о стену, и она услыхала прерывистое дыхание своего защитника: матрос все сильнее сжимал его горло.

Страх парализовал ее. Никогда еще ей не приходилось видеть таких людей. Еще мгновение, и Гленистэр будет лежать на земле, они растопчут его, выбьют из него жизнь своими тяжелыми сапогами. Она поняла, что необходимо немедленно действовать. Страх покинул ее, дрожащие мускулы окрепли, и, еще не соображая, что делает, она приняла участие в свалке.