Бобров Михаил
Висенна. Времена надежды
"Судьба мастера — на всю ночь рассказов".
Книга первая. Ученик
1. Обычный гомельский сентябрь. (2005 год)
Вообще-то они с Иркой поссорились. Глупо, конечно. Ну, а кто может вспомнить умную ссору? Надулись друг на друга (как сыч на жабу, сказала бы бабушка Игната), да и разошлись по разным углам. И смотреть салют на День Города пошли каждый в отдельности. То есть, Игнат в отдельности. А у Ирки наверняка имелся запасной вариант. С ее-то волосами цвета меди, с ее-то зеленым глазом! А когда поклонники замечали, что второй глаз девушки — карий, им тотчас приходил на ум Булгаков, и вскипающие романтические чувства отшибали последние остатки разума.
С теми, кто не читал Булгакова, Ирина не гуляла принципиально. Впрочем, когда твой папа — зам по строительству областного КГБ, можно позволить себе некоторую привередливость в знакомствах. Игнат долго думал, за что же он сам удостоился высочайшего внимания. Он даже пару раз поцапался с Иркой на этой почве: не хотелось чувствовать себя очередной игрушкой элитной девочки.
Но последняя ссора была уж вовсе глупая! Что стоило промолчать! Теперь Игнату было не до салюта. Толкотня на площади раздражала. Пьяные морды просто приводили в бешенство. Домой он плелся уныло, бриться не стал, и заснул только в первом часу ночи.
Приснился Игнату сон — яркий, спокойный и почему-то радостный, несмотря ни на ссору, ни на разлуку. В этом сне Ирка с двумя какими-то подругами — кажется, брюнетку звали Ларисой, а пухлую энергичную блондинку то ли Сашей, то ли Катей — стояла на полевой дороге. Все трое были в синих джинсах (белые Ирка не признавала), а дальше сходство кончалось: Ира нетерпеливо пинала дорогу любимыми зелеными полусапожками; Сашка оставляла на песке рубчатые следы от белофиолетовых кроссовок, Лариса старалась не зарыться в пыль носками кроссовок попроще — синими, с тремя белыми чертами. Игнат покупал такие же каждую весну, и к осени снашивал насмерть. Ветровки на девушках тоже пузырились разные: на Ирине белая, на Кате (или все-таки это Сашка?) — светлосиняя; на Ларисе — рыже-замшевого цвета.
Вправо и влево до горизонта распахнулась серо-желтая степь. Во сне подруги стояли лицом к Игнату, и тот не мог видеть, на что они с увлечением указывают руками. А прямо за спинами девушек поднимался высокий округлый холм, весь заросший густым лесом. Среди зеленой стены то тут, то там попадались бурые, желтые и красные пятна, и Игнат подумал, что в загадочном месте ранняя осень, примерно середина сентября — то же, и что в его родном городе.
Из леса выползала желтая змейка тропинки, вилась по склону холма, и впадала в дорогу именно там, где стояли девчонки: у двух невысоких деревьев с мощными стволами. Стволы, пожалуй, пошире Иркиных плеч. Листья обильно усыпали грубо перевязанный корнями пригорок. Сам себя позабыв от счастья, парень зачаровано смотрел, как Иринка зеленым сапожком ворошит палую листву.
Тем временем по полевой дороге неспешно подкатились несколько телег, запряженных вполне обычными лошадьми. На телегах громоздились серые тюки, укрытые толстыми попонами бурого цвета. Игнат сразу вспомнил кожаные стельки, из которых вырезал гарды на тренировочный меч: похоже, покрышки были из такой же толстой кожи.
А люди возле повозок сразу заставили Игната вспомнить и весь ролевой клуб вообще: полосатые пояса, мягкие остроносые сапоги и высокие шапки ступкой, широкие темные штаны, коричневые и зеленые рубахи навыпуск… Так одевались пятеро погонщиков. Другие пять человек, скорее всего, охрана каравана, носили поверх всего еще и одинаковые лохматые плащи из бурых и зеленых лоскутков. Плащи лениво шевелил слабый ветерок. Костюмы ни один профессиональный историк не назвал бы правильными, но дело происходило во сне, и Игнат ничему не удивлялся.
Между тем его драгоценная Иринка о чем-то говорила с вожаком каравана: внушительным мужчиной лет сорока, которого Игнат про себя окрестил купцом. В самом деле, кому бы еще водить столько телег с товаром? Лохматые плащи собрались вокруг говорящих и внимательно слушали. Вот купец пожал плечами. Улыбнулся. Фыркнул: стремительно надулись щеки и тотчас дрогнули губы. Махнул рукой — и девчонки расселись на краю последней повозки, нагруженной меньше прочих. Потом вид сменился: караван из шести телег направился влево, Игнат теперь смотрел вслед девушкам, вдоль дороги. Холм и деревья оказались справа от парня; слева в той стороне, куда Игнат раньше никак заглянуть не мог — вдоль всего тракта развернулась могучая стена леса. Там тоже полыхали осенние деревья всех цветов: и рыжие, как Иркины волосы, и красные, как ее губы, и желтые… Игнат поймал себя на том, что думает вовсе не о красках, еще раз вздохнул — и проснулся.
Первое, что он услыхал — в дверь настойчиво звонили. На будильнике полшестого. Кому неймется в такую рань?
— Кто там?
— Ирина у тебя?
— Нет… Мы со вче… нет, уже с позавчера не виделись…
— Все равно открой!
— А вы кто?
— Слушай, Игнат Сергеевич Крылов! Ты же знаешь, чья она дочь?
Игнат похолодел. Если с Иркой на вчерашнем пьяном празднике что-нибудь случилось… А алиби у него нет… Первый кандидат как раз он и получается…
Тут ему стало стыдно, что он боится сперва за себя. С ним все в порядке. А что с Ириной?
— Не спи возле двери! — рыкнул в глазок кто-то нетерпеливый. Второй добавил спокойней:
— Не дергайся, парень. Мы просто убедимся, что ее там нет, и уйдем. Сам понимаешь, нашему шефу не отказывают… в мелких личных просьбах.
Игнат открыл дверь — и в квартиру скользнули два высоких молодых человека. Несмотря на ранний час и немного заспанные лица, пиджачные костюмы на них сидели, как влитые, Игнат даже позавидовал. Один широко улыбнулся Игнату и остался напротив него в темной прихожей; второй почти мгновенно обежал всю квартиру, вернулся, и отрицательно покачал головой:
— Ее нигде нет.
— Ты ее в шкаф не спрятал? — напряженно улыбнулся первый.
Игнат медленно повел головой слева направо.
— Много выпил вчера на празднике?
— Нет… Мы поссорились в пятницу… Она поехала домой… Потом не звонила… Мне пофиг был весь этот салют… — ронял слова Игнат, а незваный гость сочувственно кивал головой:
— Так, так… А потом?
— Да не знаю я! Я один был! А что случилось?
Незваные гости переглянулись. Самый разговорчивый хмуро отозвался:
— Извини, но если ты не дурак, то уже все понял. А если дурак, то тебе этого и знать не надо. Приносим извинения за вторжение… Пока!
— Она что — пропала?! — крикнул Игнат им вслед; в ответ долетело ругательство. Хлопнула подъездная дверь. Заурчал мотор.
Игнат пошел на кухню — варить кофе. Ложиться не стал: после вчерашнего вечера проспать первую пару в родном институте очень даже просто. А вот отрабатывать пропуск очень даже сложно: своего декана Игнат хорошо знал.
Да к черту декана! С Иркой-то что случилось? Если энергичные подчиненные ее папочки носом землю роют?
Голова болела с недосыпу и от тревоги. Маленькие кофейные наперстки Игнат терпеть не мог, и сваренный напиток вылил в любимую большую чашку, которую в полутьме отыскал наощупь. Пил медленными мелкими глотками: словно всасывал в себя ночной мрак; и подчиняясь ему, постепенно светлело небо; тарелки, кухонный стол и плита углами выступали из бессветного моря.
Подошло время отправляться на учебу. Игнат переоделся в свежее, обул кроссовки. Подумал, брать ли ветровку, и решил что не стоит: осень на удивление теплая. Подхватил с дивана сумку с конспектами, привычно проверил ключи. Вышел из дому, подергал захлопнувшуюся дверь: порядок… Мысли же его все это время крутились вокруг пропавшей подруги.
Зачем красть девушку, Игнат вполне мог себе представить. И представление это так Крылова не радовало, что редкие утренние прохожие от угрюмого лица просто шарахались. Однако что же делать? Игнат ничего придумать не мог. И потом — Ирки всего лишь нет дома. Само по себе это еще ни о чем не говорит. Может, в загул пошла. Неприятно, конечно, думать об этом, но… Выбор у нее и впрямь богатый, а ссора с ним, Игнатом — хороший повод. Крылов представил себе кандидатуры: Михаил, Александр, Денис… Петр? Да, Петр Кащенко самый серьезный конкурент.
Игнат сам не заметил, как оказался на остановке, и вот уже перед ним гостеприимно распахнулась пасть троллейбуса, а парень все стоял, и перебирал по тридцатому разу те же самые варианты: загуляла у кого-нибудь на даче; украли в гарем; убили по пьяни где-нибудь в темном углу; просто ушла из дому к подруге…
Троллейбусу надоело стоять. Окатив Игната отрыжкой из духов, пота и утреннего перегара, застекленная коробочка натужно схлопнула челюсти дверей, привычно закусив чей-то плащ. Коротко взвыла на анемичную утреннюю луну, с разбегу оторвалась от остановки и ушла по дальней полосе. Студент проводил ее взглядом и спохватился: этак все его геройское бдение пропадет даром, еще одну пахучую колесницу пропусти точно опоздаешь. Игнат крутнулся на пятке и кинулся в подходивший автобус, который с привычным скрипом повлек его к центру.
* * *
Центром Белорусского Государственного Университета Транспорта, по неписанной традиции, считался старый корпус. До революции в нем размещалась мужская гимназия. В гимназии учился знаменитый конструктор самолетов — Павел Осипович Сухой. Серебристые и пятнистые изделия его КБ до сих пор рвали воздух над многочисленными горячими точками планеты. «СУ-шки» славились живучестью, надежностью и силой, которую в самолете просто не ждешь встретить. Однажды в клубе УсатыйПолосатый рассказывал, что видел рекламный киноролик: СУ-7Б взлетает со свежевспаханного поля, обгоняя мирно пашущий там же трактор. Рассказу верили и не верили: Андрей Кузовок, больше известный под своим кошачьим прозванием, мог придумать почти любую историю, почти мгновенно и почти на любом материале. А еще Усатый-Полосатый славился своим умением давать имена. Едва поступив в БелГУТ (который тогда еще назывался БИИЖТ — Белорусский Институт Инженеров Железнодорожного Транспорта), Андрей окрестил крошечный вестибюль Дуэльным Залом за сводчатый потолок, красивые ступенчатые колонны и общую атмосферу, которую даже оранжевая краска на стенах не испортила. «Дух безвременья», как Кузовок однажды объяснил Игнату. Название прижилось среди Игнатовых знакомых, и скоро Дуэльный Зал стал общепринятым местом встреч: в библиотечной читальне шумно, не обо всем поговоришь, да и на второй этаж надо лезть. А Зал, как по заказу, в двух шагах от главного входа, и широкая лестница начинается тут же, напротив — удобно бежать по звонку в любое место громадного здания.
