Лилиан Джексон Браун
Кот, который жил роскошно
Посвящается Эрлу Беттингеру, мужу, который…
ОДИН
Новость, долетевшая до Пикакса и то раннее холодное ноябрьское утро, ввергла маленький северный городок в скорбное уныние. Первым человеком, узнавшим об автокатастрофе, стал начальник полиции Эндрю Броуди, которому, с тем чтобы он помог найти родственников погибшего, позвонили его коллеги из Центра, где и случилось несчастье.
Авария произошла на оживлённой скоростной магистрали. По словам очевидцев, из автомобиля, пошедшего на обгон, вдруг раздались выстрелы, после чего машина погибшего потеряла управление, врезалась в бетонную опору моста и взорвалась. Пламя уничтожило тело водителя, но по номерам установили, кому именно она принадлежала: Джеймсу Квиллеру, пятидесяти двух лет, проживавшему в Пикаксе.
Броуди грохнул кулачищем по столу.
– Предупреждал, предупреждал же его! – крикнул он с болью в голосе.
Родственников у погибшего не осталось, что подтвердил по телефону и его адвокат. Семья погибшего состояла всего лишь из двух сиамских котов, но если принять во внимание любовь, каковую мистер К. снискал себе у местных жителей, то его семьей можно было считать всё население Мускаунти. Филантроп и популярный журналист, весьма привлекательный мужчина и богатый холостяк – такое сочетание в одном человеке магически воздействовало на умы здешнего общества.
Броуди немедленно созвонился с Арчи Райкером, старым другом Квиллера и теперешним издателем газеты округа.
– Чёрт побери! Предупреждал же я его насчёт тех мест! – проорал полицейский в трубку. – Он прожил у нас три года и напрочь забыл, что жить в Центре – всё равно что в русскую рулетку играть!
Ошеломлённый известием Райкер тщетно пытался подобрать подобающие случаю слова:
– Квилл всё прекрасно знал. До переезда сюда он жил в больших городах. А выросли мы с ним в Чикаго.
– С тех пор многое изменилось, – отрезал Броуди, – Господи! Вы понимаете, что это значит!
Дело было в том, что Квиллер унаследовал огромное состояние Клингеншоенов на одном условии: прожить в Мускаунти пять лет. В противном случае миллионы – или даже миллиарды – уплывали к другим наследникам, в другой округ, в другой штат.
Дослушав тираду Броуди до конца, Райкер позвонил Полли Дункан, приятельнице Квиллера, и сообщил ей об автокатастрофе. Полли была потрясена. А Райкер, утешая её, подумал, отчего бы ему не слетать в Центр. Но прежде следовало позвонить в газету и на радио. Он так и сделал. И тотчас в домах и офисах тревожно зазвонили телефоны – Мускаунти оплакивал своего кумира. Одни вспоминали полюбившуюся им колонку Квиллера на второй странице «Всякой всячины». Другие – то, как мистер К. ездил на велосипеде по просёлочным дорогам или длинными шагами мерил Гудвинтер-бульвар и Мейн-стрит. Всегда спокойный, любезный, вежливый… К тому же всем как-то сразу стало ясно, что сообщество быстро лишится всевозможных стипендий, субсидий и беспроцентных ссуд. Зачем, спрашивали мускаунтцы друг у друга, зачем ему надо было так рисковать и ехать в Центр? Среди всеобщего смятения только один человек вспомнил о кошках.
– Что же теперь станет с Коко и Юм-Юм! – вскрикнула Лори Бамба, секретарь Квиллера.
В Мускаунти кошек было предостаточно – и амбарных охотников, и обыкновенных диких котов, и ухоженных любимцев, – но не было среди них столь избалованных, как двое сиамцев Квиллера, и настолько необычных, как один из них, по имени Као Ко Кун, или попросту Коко. Аристократические уши, длинные усы, неподражаемый нос и непостижимый взгляд давали Коко возможность видеть невидимое, слышать неслышимое и чувствовать неосязаемое. Его подружка, очаровательная Юм-Юм, покорила сердце Квиллера тем, что мурлыча вытягивала изящную лапку и осторожно касалась его усов. Коко и Юм-Юм были очень красивой парочкой – бежево-коричневые, с очаровательными голубыми глазами. Что-то с ними теперь станется? Кто о них позаботится?.. Да живы ли они? Не сгорели ли вместе с хозяином в машине?
Недели за две до того как полиция Центра позвонила Броуди и сообщила ему об автокатастрофе, Квиллер и оба его компаньона коротали вечерок у себя дома: мужчина расположился во втором по удобству кресле, коты же, по своему обыкновению, заняли лучшее. Каждый занимался своим делом, когда пронзительный телефонный звонок нарушил домашний покой. Квиллер нехотя поднялся и подошёл к аппарату, находящемуся в соседней комнате. Звонили из Центра.
– Здравствуйте, мистер Квиллер, – произнёс незнакомый голос – Ни за что не догадаетесь, кто у телефона!.. Амберина из магазинчика "Три сестрички", что в Хламтауне. Помните?
– Ну конечно, – проговорил Квиллер, включая память на полную скорость.
Три женщины владели антикварной лавкой – это он вспомнил, но какая именно из сестер Амберина?
Молодая ветреная блондинка, охочая до мужчин рыжая или жгучая брюнетка?
– Как дела в Центре? – спросил он. – Я у вас так давно не был – почти три года.
– Вы бы ни за что не узнали Хламтаун, – ответила она. – Образовалась, как это теперь говорится, прослойка из пришлых людей. Чужаки покупают старые дома, ремонтируют их, и в квартале появилось несколько первоклассных ресторанов и антикварных лавок.
– А что с вашей?
– Давно продали. Иврена окончила курсы арт-дилеров и получила работу в Чикаго. Клатра вышла замуж за "денежный мешок" – вы разве не знали? – и переехала в Техас. А я работаю на аукционах. По слухам, мистер Квиллер, ваша жизнь тоже сильно изменилась. Говорят, вы получили наследство и всякое такое?..
– К моему собственному удивлению – да. Кстати, вы слышали про Айрис Кобб?
– Мы просто в ужас пришли! Она всегда была такой живой, веселой…
– Мэри Дакворт всё ещё содержит "Голубого дракона"?
– Разумеется! Это же лучшая антикварная лавка на всей улице – самая дорогая, надо заметить. Роберт Маус открыл шикарный ресторан, а управляющей взял Шарлот Руп. По-моему, вы их обоих знаете.
«Интересно, – думал Квиллер, – зачем эта женщина звонит мне?» Крошечная пауза заставила Амберину перейти к делу.
– Мэри, уезжая по делам, попросила меня вам позвонить. У неё к вам есть предложение.
– Выкладывайте!
– Вы помните огромное белое многоквартирное здание, которое называется "Касабланка"? Малость обшарпанное, но всё равно классное.
– Да, припоминаю.
– Такое высокое, между Хламтауном и отреставрированным районом, где сейчас вовсю строят новые высотные башни под офисы и квартиры?
– Ага, теперь я понял, о чём речь.
Так вот, кое-кто собирается его снести, а это преступление! Здание по-настоящему уникально, и как построено! К тому же оно является исторической достопримечательностью. В Хламтауне уже сформировалась общественная команда под названием "НОСОК", то есть Не Отдадим, Спасем Общественное достояние, "Касабланку", – не очень красиво, зато верно.
– А финансы у НОСКа имеются? – язвительно спросил Квиллер.
– Практически нет. Поэтому я вам и звоню.
– Что же вы предлагаете?
Амберина сделала глубокий вдох.
– «Касабланка» – лучшее место в городе. НОСОК хочет, чтобы вы купили здание и отреставрировали его… Фу-у! Вот и сказала! Это было непросто.
Теперь настала очередь Квиллера сделать глубокий вдох.
– Э, э, Амберина, секундочку. Позвольте вам кое-что пояснить. Я не финансист, я не занимаюсь бизнесом. Это не моя область. Потому-то я и создал Фонд К., куда отдал все деньги. – На самом деле Квиллер только сделал предложение фонду, но распространяться на этот счёт он не собирался.
– Мистер Квиллер, мы не забыли того, что вы сделали для Хламтауна. Ваши статьи о нём в "Дневном прибое" пробудили наше сознание и вернули квартал к жизни.
Он пригладил усы, вспомнив примечательную зиму, которую провел в этом трущобном районе.
– Должен признать, что Хламтаун научил меня ценить и сохранять старину, вот почему теоретически я приветствую ваше начинание, хотя и не очень понимаю, насколько оно осуществимо.
– Но вы просто обязаны увидеть «Касабланку»! – с жаром выпалила она. – Специалисты утверждают, что такого здания нигде больше нет. – Квиллер начал постепенно припоминать её. Из трех сестер Амберина была наименее странной. – Оно великолепно, – продолжала она. – Конечно, в конструкцию внесли кое-какие изменения, но архитекторы уверяют: всё можно восстановить в прежнем виде. «Касабланка» возродится и вновь станет модным многоквартирным домом – для Хламтауна лучшей рекламы и не придумать. А пока кто только не населяет её! Европейцы, негры, азиаты; людей каких только профессий здесь не встретишь: от художников до водителей грузовиков; есть несколько поразительных девиц по вызову. В «Касабланке» живут студенты и богатые вдовушки, семейные пары и одинокие! люди. Даже свои сумасшедшие имеются, впрочем, совершенно безобидные.
– Звучит заманчиво.
– Я сама живу в «Касабланке», – тихо добавила Амберина и истерично хохотнула.
Квиллер всё лучше и лучше представлял себе собеседницу: милое лицо, темные волосы, голубые глаза (вполне возможно, носит контактные линзы) – и рядом муж. Правда, сейчас она говорила как одинокая.
– Что ж, я с удовольствием взглянул бы на это здание, – сказал он.
– Мэри просила передать, что пентхаус[1] сдаётся в аренду и он прекрасно меблирован. На тот случай, если вы изъявите желание и приедете погостить.
– Право, не знаю…
