Михаил Антонов
Капитализму в России не бывать!
Введение
Прошло уже четырнадцать лет после падения Советской власти и распада СССР, но кучка воров, захвативших в свои руки львиную долю национального богатства, всё ещё торжествует, а подавляющее большинство народа всё глубже погружается в пучину нищеты и безысходности. Самая большая опасность для будущего России заключается именно в том, что угнетённое и униженное большинство поверит, будто эта контрреволюция неотвратима и необратима, и смирится со своим обращением в рабство.
Не случайно сейчас и власть, и средства массовой информации пытаются внушить народу, будто социализм пал, не выдержав конкуренции с капитализмом, и в России установился «нормальный» капиталистический строй. Изо дня в день мы только и слышим: Россия вернулась в «семью цивилизованных народов» и вновь пошла «столбовой дорогой мировой цивилизации», приняла в качестве мерила прогресса «общечеловеческие ценности», в особенности принцип «священной и неприкосновенной частной собственности». А значит, власть высокопоставленного жулья незыблемо, и присвоенное им богатство неприкосновенно.
А я утверждаю, что, несмотря на наличие рыночных отношений, акционерных обществ, банков, фондовых бирж, долларовых миллиардеров и «новых нищих», у нас нет и никогда не будет капитализма. А богатство олигархов вновь будет скоро обращено в общенародную собственность. На то есть множество причин.
Во-первых, такой социальный регресс, как превращение России в капиталистическую страну, в наше время невозможен. Новому капиталистическому государству просто не дадут возникнуть, чтобы оно не стало конкурентом державам, уже занявшим привилегированное место под солнцем.
Во-вторых, капитализм — это строй индивидуалистов и хищников, органически несовместимый с русским национальным характером.
В-третьих, капитализм — это строй, при котором господствуют капиталисты, а они, как бы к ним ни относиться, всё-таки заняты каким-то созиданием. У нас же воры и бандиты временно завладели нашим национальным богатством и выжимают из него всё, что можно, чтобы, выжав всю возможную прибыль и переведя её за рубеж, бросить обглоданную, ободранную и обескровленную российскую экономику и удрать (если успеют) на Запад, к своим капиталам. Но они никогда не станут созидателями и не дадут стать созидателями другим, уничтожив самую возможность появления капиталистов рядом с собой. И нынешний строй, конец которого совсем близок, так и останется воровским и бандитским до последнего часа своего существования. В выражении «бандитский капитализм», каковым наш нынешний строй именуют и американские консультанты Егора Гайдара, и международный спекулянт Джордж Сорос, и сами российские либералы и олигархи, справедливо только первое слово.
В-четвёртых, невозможно навязать капитализм именно русскому народу, потому что мы это «уже проходили», Россия убедилась в непригодности этого строя для неё и в октябре 1917 года «сдала в архив» тех, кто пытался ей его навязать.
Наконец, в-пятых, за время либеральных «реформ» народ мог убедиться: то, что говорилось о капитализме при Советской власти, — вовсе не выдумка коммунистической пропаганды, а подлинная правда, ещё, пожалуй, и недостаточно тогда показанная. Это несправедливый строй, при котором несколько самых богатых семейств планеты имеют больший доход, чем десятки отсталых государств с населением в сотни миллионов человек. Это бесчеловечный, расистский строй, разделивший население земного шара на «золотой миллиард» избранных и остальное «быдло», подлежащее самой жестокой эксплуатации ради обеспечения благосостояния и комфорта уже протухших «сливок человечества». Это строй, не останавливающийся перед прямым геноцидом народов, пытающихся отстоять свои права и достоинство, и ныне проводящий политику геноцида в отношении России. Это строй, при котором не всякий вор и бандит попадает в элиту, зато вся «элита» — это удачливые воры, бандиты и извращенцы, и воспитание таких «героев» там поставлено на поток.
Но воры и бандиты приходят и уходят, а русский народ и Россия остаются. Сейчас надо не плакать по «потерянному раю» и не изводить себя в бессильных проклятиях предателям, а собирать силы для борьбы за возрождение могучего Русского государства, которая скоро начнётся.
Общественное сознание пока ещё не воспринимает такие выводы. Но это происходит в основном потому, что нынешний период видимого торжества капиталистических отношений кажется нашим современникам чем-то исключительным. Между тем в послеоктябрьский период это уже десятая попытка либеральных реформаторов перестроить жизнь нашей страны на капиталистических началах. Просто лишь последняя, нынешняя, оказалась для врагов России удачной, да и то только наполовину. Перечислю эти попытки с краткой их характеристикой, предваряя главы, где каждая из них будет рассмотрена подробно. В более развёрнутом пояснении, думается, нуждается лишь первая из этих попыток, ленинский нэп, — слишком уж отличается облик Ленина от тех иконописных образов, какие рисовались коммунистами, и от тех карикатур, которые изображались «демократами».
Итак, первой попыткой восстановления капитализма в Советской России был ленинский нэп («новая экономическая политика»). Он возник, когда в руководстве страны осознали, что надежда на мировую революцию не оправдалась, а попытка военной силой навязать коммунистический строй панской Польше позорно провалилась.
Многие марксисты, в особенности Троцкий, выступали за продолжение курса на мировую революцию и за превращение ради этого Россию в неприступную крепость, откуда можно будет наносить удары по мировому капиталу. Но Ленин считал это пустыми разговорами. Он понимал, что для этого потребуется укрепление российской государственности, которая казалась ему, как и всякому марксисту, воспитанному на уважении к демократии, воплощением зла и уж во всяком случае — явлением, с мировой революцией несовместимым. Стоит только этой государственности подняться на ноги, как она станет самостоятельной величиной и будет преследовать собственные интересы. Ленину нужно было найти такое решение, которое позволило бы сохранить власть в руках большевиков в условиях капиталистического окружения и независимость Советской России, не давая повода ни для внешней интервенции, ни для внутреннего перерождения режима («термидора»).
И Ленин выработал план, по которому РСФСР становилась рыночной страной (с либеральным режимом, признанием мирного сосуществования государств с разным политическим строем и пр.), что давало Западу надежду на скорое перерождение Советской власти, — это снимало на время угрозу военной интервенции извне. В то же время развитие рыночной экономики в духе Столыпина (хозяйственная самостоятельность предприятий и их конкуренция, роль профсоюзов как защитников рабочих от эксплуатации государством и т. д.) должно было бы размывать вертикаль власти.
Но рыночно-спекулятивный механизм — такое же самодовлеющее явление, как и российская государственность. Стоит лишь его внедрить, переступить известный предел — и этот механизм станет плодить катастрофы. Уже после смерти Ленина нэп поставил СССР на грань гибели. И в стране под руководством Сталина осуществился тот самый «термидор» («бюрократическое перерождение»), которого покойный вождь так опасался.
Вторая попытка перехода СССР к капитализму связана с именем Бухарина. Стремясь воспрепятствовать усилению государственного начала, которое он, как и Ленин, отождествлял с бюрократизацией власти, Бухарин сделал ставку на наиболее анархически и индивидуалистически настроенный класс тогдашнего советского общества — на «крепкого хозяина» (по Ленину, на «справного мужика»), а в обоснование предлагаемого им курса выдвинул лозунг «врастания кулака в социализм». Бухарину удалось взять верх над своим главным противником — Сталиным в правящих «верхах», но он не сумел закрепить свою победу и был свергнут. В партии и стране победила линия на ускоренную индустриализацию и на сплошную коллективизацию сельского хозяйства, что в корне изменило облик советского общества. Однако к концу 40 — началу 50-х годов социалистическое общество сталинского типа вступало в полосу кризиса, из которого были возможны два исхода. Первый — это прорыв к обществу нового типа, отвечающего условиям постиндустриальной эпохи (для чего нужна была теория, адекватная этой эпохе). Второй — это откат к «новому нэпу». Теоретического прорыва в СССР не произошло, и попытки «реваша нэпманов» стали неизбежными.
Третью попытку насадить в СССР капитализм предпринял сразу же после смерти Сталина Берия. Он разработал план реформ, которые должны были бы поднять волну национализма в союзных республиках, ликвидировать Организацию Варшавского Договора и вообще социалистический лагерь, устранить КПСС от руководства экономикой и пр. Хотя Берия и Хрущёв были единомышленниками в этих вопросах, обстоятельства заставили Хрущёва убрать своего подельника и готовить «реванш нэпманов» своими силами.
Четвёртой попыткой перевода СССР на рельсы капиталистического развития стали реформы Хрущёва. Вместо скоропалительного плана Берия была разработана программа ликвидации основных завоеваний социализма, рассчитанная на длительный срок. Хрущёвская «оттепель», «разоблачение культа личности Сталина», ослабление планового начала в экономике и другие меры, не встретившие должного противодействия в руководстве КПСС, подорвали основы советской системы хозяйства и социалистические принципы руководства развитием общества. Попытку остановить процесс ликвидации Советского строя и развала страны предприняла та часть руководства КПСС, которая сместила Хрущёва и выдвинула на высшие посты в партии и стране Брежнева. Но это была глухая оборона Советского строя, а не то контрнаступление, в котором страна нуждалась.
