Александрова Н

Ассирийское наследство

Наталья АЛЕКСАНДРОВА

Ассирийское наследство

Анонс

Если вы думаете, что очень легко призвать в мир зло, то вы жестоко ошибаетесь. Пытаясь похитить артефакт, необходимый для воскрешения ассирийской богини смерти, служители мистического культа затеяли такой переполох, что в нем под силу разобраться только детективу-любителю Надежде Лебедевой. Тут и серия загадочных убийств, и проделки ловких мошенников Лолы и Маркиза, стремящихся завладеть статуэткой богини и вернуть ее хозяину за вознаграждение. В общем, не видать этому круговороту конца и края, если бы не проницательность и острый ум Надежды...

Убаюкиваемый мягким покачиванием "шестисотого" "мерса", Толстый подремывал на заднем сиденье. Рустам, его телохранитель, вполголоса рассказывал шоферу похабный анекдот, и тот смеялся - тоже тихонько, чтобы не потревожить хозяина.

День выдался удачный, до виллы оставалось минут пятнадцать по хорошей дороге, а там его ждали необъятная джакузи и заводные сестрички Саша и Даша, непревзойденные мастерицы тайского массажа... В общем, все в кайф.

Вдруг машину тряхнуло, подбросило, повело по дороге юзом и развернуло поперек шоссе. Шофер, матерясь, крутил баранку.

Наконец ему удалось справиться с управлением, и "мерседес" остановился.

- Что за дела?! - рявкнул Толстый, приподнимаясь на сиденье. - Ты что, водяры нажрался? Ты понимаешь, блин, мразь поганая, кого возишь? Я тебя в выгребной яме похороню!

Шофер, бледный как полотно, обернулся к боссу и начал оправдываться:

- Колесо проколол. Колючка на дороге брошена, не увидел. Хорошо, с управлением справился. Не виноват я, шеф! Слава те, что дорога пустая, на встречной полосе никого не было!

В этот поздний ночной час на шоссе действительно не было ни одной машины.

Точнее, одна все-таки была: метрах в двадцати от развернувшегося поперек трассы "мерседеса" стоял темный автомобиль с погашенными фарами.

Почувствовав неладное. Толстый вытащил из кобуры пижонскую "беретту", щелкнул предохранителем и сказал Рустаму:

- Ну-ка, разберись, кто там с нами поиграть решил.

Рустам кивнул, вытащил из-под сиденья бронежилет, неторопливо надел его, приготовил к бою короткий десантный автомат, открыл дверцу и неожиданно исчез.

Толстый, хоть и знал Рустама не один год, никак не мог привыкнуть к его способности мгновенно исчезать и также мгновенно появляться. Именно эта способность помогла Рустаму выжить в Абхазии и в Чечне, в кровавых разборках начала девяностых, и именно за эту способность Толстый, влиятельный лидер одной из крупнейших группировок города, взял Рустама в свою личную охрану.

Прошло пять или семь бесконечно долгих минут, и Рустам возник возле приоткрытой дверцы "мерседеса".

- Шеф! - сказал он почему-то шепотом, низко наклонившись к хозяину. Там никого нет.

- Ну и что? - недоуменно спросил Толстый. Настороженность Рустама, который никогда и ничего не боялся, передалась ему, и он тоже понизил голос:

- Ну и что, что никого нет? Может, они просто машину бросили?

- Не нравится мне все это! - прошептал Рустам, и вдруг лицо его исказилось короткой судорогой, он покачнулся и сполз по лаковому борту "мерседеса".

Толстый тихо выругался, открыл дверцу пошире и огляделся. Вокруг не было ни души.

Тогда он толкнул носком ботинка тело Рустама. Телохранитель перекатился на спину, подставив звездному небу бледное мертвое лицо с широко открытыми пустыми глазами.

- Что за хренотень? - пробормотал Толстый и влез обратно в машину.

На переднем сиденье трясущийся водитель бормотал всплывшие в памяти обрывки молитв. В остальном царила тишина. Прошло несколько минут. Совершенно ничего не происходило.

- Ну и долго ты будешь тут трястись? - прорычал наконец Толстый. Давай меняй колесо, и поехали!

Водитель дрожащей рукой открыл переднюю дверцу, и в это мгновение из темноты возникли две призрачные фигуры.

Белые складки длинной бесформенной одежды струились, как лоскутья тумана, а над этой колышущейся одеждой сверкали золотые маски с черными прорезями глаз и вьющимися крутыми кольцами ярко-красными бородами.

- Что еще за цирк? - вскрикнул Толстый, поднял "беретту" и открыл огонь по одному из призраков.

Пистолет ходил ходуном в дрожащей руке, призрак приближался, никак не реагируя на выстрелы.

- Отче наш... - бормотал водитель на переднем сиденье, - да сбудется воля Твоя...

Толстый отбросил бесполезный пистолет, выскочил из машины и тяжелыми прыжками помчался к лесу.

Однако он не успел пробежать и половины пути, когда его схватила за плечо могучая рука. Даже сквозь одежду Толстый почувствовал ее леденящий, могильный холод.

Страшным рывком незнакомец развернул бандита к себе лицом и заставил опуститься на колени. Толстый поднял глаза. Над ним возвышались два призрака в струящихся белых одеждах и золотых масках. Один из них поднял руку, и в ней блеснуло широкое лезвие короткого меча.

От всего этого веяло таким древним мистическим ужасом, что Толстого наконец проняло. Он побледнел, так что лицо его цветом напомнило сырую картофелину, и севшим от страха голосом проговорил:

- Мужики, ну чего вам надо-то? Договоримся! Денег, может? Так об чем базар?

Однако призраки не издали ни звука. Широкий меч описал короткую дугу, и голова Толстого покатилась по асфальту.

- И прости нам грехи наши... - шептал шофер "мерседеса" синими от ужаса губами.

Монгол посмотрел на Степу своими змеиными ледяными глазами, закусил незажженную сигарету и прошипел:

- Придется, однако, с Шубой встретиться, перебазарить эти дела. Если это он Толстого упаковал - мало ему не покажется. Что он, однако, о себе думает? Он тут не один в городе, если что - быстро остановим.

- Шуба говорит - он не при делах, - вставил Степа, - просит "стрелку" в эту субботу, место - где скажешь.

- У Левы, однако, встретимся, - мгновенно ответил Монгол, - место хорошее, проверенное, второй выход есть. Ребят, однако, расставь загодя, чтобы без сюрпризов.

В субботу на дверях ресторана "Золотой барашек" появилась табличка "Закрытое мероприятие". Этот небольшой ресторанчик знающие люди обычно называли "У Левы", по имени хозяина, жизнерадостного и пузатого Левы Ашкенази.

Лева и сам неплохо готовил, но последнее время он передоверил кухню замечательному повару-армянину Хачику Айвазяну, а сам больше бывал в зале с клиентами.

Платил Лева Монголу, но тем не менее не ссорился ни с кем из конкурентов своего покровителя, и в его ресторане часто проводили "стрелки", зная, что веселый еврей, когда надо, нем, как рыба, и надежен, как автомат Калашникова.

Степа подъехал в ресторан за два часа до назначенного времени, обошел на всякий случай хорошо знакомое помещение, осмотрел все кладовки и чуланы, специальным прибором проверил отсутствие "жучков", расставил охрану.

Монгол приехал за пять минут до восьми, сверкнул от дверей ледяными недоверчивыми глазами. Лева вышел навстречу, без излишней угодливости приветствовал покровителя и предложил выпить для аппетита. Монгол попросил боржоми, сел за столик, взглянул на часы.

Ровно в восемь на трех джипах подъехал Шуба с охраной. Бойцы остались снаружи, Шуба вошел в зал вдвоем с Джафаром, своей правой рукой и "вторым я".

Худой, мосластый, с уродливым, изрытым мелкими шрамами лицом, Шуба слыл человеком жестоким, опасным и непредсказуемым.

Шрамы на лице остались у него от осколков противопехотной мины, которую в девяносто втором году конкуренты подложили в его подъезд. Шуба выжил благодаря чуду и бронежилету, конкурентов переловил поодиночке и убил с такой изощренной жестокостью, что слухи об этой расправе не затихали года два.

Шуба с Джафаром пересекли зал, поздоровались, сели за стол рядом с Монголом и Степой. Лева мелькнул в дверях, спросил, не нужно ли чего, и тактично исчез.

Верхний свет в зале был притушен, на всех столах горели свечи, создавая ощущение уюта и покоя.

Шуба достал сигареты, предложил Монголу, услышав ожидаемый отказ, закурил.

Выдержав приличествующую случаю паузу, начал:

- Монгол, Толстого я не мочил.

Монгол присматривался к собеседнику узкими холодными глазами, словно пытался влезть в его черепную коробку и понять - врет тот или говорит правду. Достал сигарету, закусил, не зажигая, - бросил курить, но старая привычка осталась. По-волчьи поведя головой, принюхался - в зале пахло чем-то сладковатым, пряным, незнакомым, а все незнакомое вызывало у Монгола недоверие. Подумав, что запах идет от ароматических свечей, успокоился и заговорил:

- Если ты ни при чем, почему на следующий день наехал на Шоту? Ты же знаешь, Шота всегда платил Толстому, если Толстого замочили - нужно на сходе решать. По понятиям хозяйство Толстого должно Фрунзику отойти, если не согласен - на сходе перебазарим, а ты сразу на Шоту наехал! Сам понимаешь, что люди подумали!

Вдруг Степа почувствовал какое-то внутреннее беспокойство. Что-то было не так, какая-то не правильность ускользала от его сознания. Он встал из-за стола, сказал Монголу, что хочет проверить охрану, и вышел из зала.

В коридорчике между залом и кухней сидел на табурете, прислонившись спиной к стене, молодой рыжеволосый боец с автоматом на коленях. Его поза насторожила Степу.

- Ты что, спишь, блин? - вполголоса окликнул он бойца.

Тот не шелохнулся. Степа одним прыжком подскочил к парню и прикоснулся к плечу. Этого прикосновения оказалось достаточно, чтобы боец мешком свалился на пол. Степа, тихо выругавшись, нагнулся к нему и прижал палец к шее, чтобы прослушать пульс. Пульса не было. Парень, был мертв.

Степа выхватил из мертвых рук автомат, бросился к заднему выходу из ресторана, где должен был стоять еще один боец, но уже издали увидел распростертое на полу безжизненное тело. Резко развернувшись, побежал к залу, чтобы предупредить Монгола, но неожиданно почувствовал легкий укол в шею. В глазах потемнело, воздух стал тяжелым и колючим, как битое стекло. Степа попытался вдохнуть, но дышать битым стеклом невозможно. Он споткнулся и тяжело рухнул на пол.