Алессандро Барикко.
Замки гнева
Карине, из моего далека
Und wir; die an steigendes Gluck…
И мы, о ввысь уносящемся счастье…
Часть первая
1
– Эй, там – что, нет никого?.. БРЭТ… что за черт, оглохли они там, что ли?.. БРЭТ!
– Не ори так, тебе это вредно, Гарольд.
– Куда ты запропастился, черт тебя дери… Я уже битый час здесь стою и…
– Твоя колымага совсем развалилась, Гарольд, не надо бы тебе так быстро ездить…
– Да наплевать на нее, возьми-ка лучше это…
– Что это?
– Да я сам не знаю, Брэт… откуда мне знать… это посылка. Посылка для миссис Райл…
– Для миссис Райл?
– Она пришла вчера вечером… и вид у нее такой, будто бы пришла она издалека…
– Посылка для миссис Райл…
– Слушай, возьми ее быстрее, Брэт, мне нужно вернуться в Квиннипак до полудня…
– О'кей, Гарольд.
– Лично миссис Райл, ты понял?
– Лично миссис Райл.
– Отлично… и не валяй дурака, Брэт… появляйся хоть иногда в городе, ты же просто сгниешь в этой дыре…
– Колымага у тебя жуткая, Гарольд…
– Скоро увидимся, о'кей?.. Но, пошла, давай!.. Увидимся, Брэт!
– Не гони ты так на этой колымаге, ЭЙ, ГАРОЛЬД, НЕ ГОНИ ТАК.. Не стоит тебе так гнать на этой развалюхе. Когда колымага такая никчемная…
– Мистер Брэт…
– …и разваливается от одного только взгляда….
– Мистер Брэт, я ее нашел… я нашел веревку…
– Молодец, Пит, положи ее туда, положи в повозку…
– …она лежала прямо в зерне, ее не было видно…
– Хорошо, Пит, а теперь иди-ка сюда… положи пока эту веревку и иди сюда, мой мальчик… мне нужно, чтобы ты быстро сбегал в город и обратно, понял?.. Вот, возьми этот пакет. Беги, разыщи Мэгг и отдай ей. И послушай… Скажи ей, что это посылка для миссис Райл, о'кей? Скажи ей: это посылка для миссис Райл, она пришла вчера вечером и выглядит она так, будто пришла издалека. Ты хорошо понял?
– Да.
– Это посылка для миссис Райл…
– …она пришла вчера вечером, и… она из…
– …выглядит она так, будто пришла издалека, вот как ты должен сказать…
– …издалека, о'кей.
– Ну, хорошо, беги… и все время повторяй это, пока бежишь, тогда ты не забудешь… ну давай, мой мальчик…
– Да, мистер…
– Повторяй все вслух, это очень помогает.
– Да, мистер… Это посылка для миссис Райл, она пришла вчера вечером, и… она пришла вчера вечером, и она выглядит…
– БЕГИ ЖЕ, ПИТ, Я СКАЗАЛ – БЕГИ!
– …будто бы пришла она издалека, это посылка для миссис Райл, она пришла вчера вечером, я она выглядит… как будто она пришла издалека… это посылка для… миссис Райл… для миссис Райл, она пришла вчера вечером… и она выглядит… она выглядит как будто она издале… далека… это посылка… это посылка для миссис… она пришл… издале… нет, она пришла вчера… она пришла… вчера…
– Эй, Пит, что за дьявол тебя укусил? Куда ты так несешься?
– Привет, Энди… она пришла вчера… я ищу Мэгг, ты ее не видел?
– Она там, на кухне.
– Спасибо, Энди… это посылка для миссис Райл… она пришла вчера… и она выглядит… она выглядит, как будто она пришла издалека… издале… дале… это посылка… Добрый день, мистер Гарп!.. для миссис Райл… она пришла вчера… и она… она пришла вчера и она… это посылка, это посылка для миссис… миссис Райл… и она выглядит, будто она пришла… Мэгг!
– Малыш, что случилось?
– Мэгг, Мэгг, Мэгг…
– Что это у тебя в руках, Пит?
– Это посылка… это посылка для миссис Райл…
– Покажи-ка…
– Подожди, это посылка для миссис Райл, она пришла вчера вечером и…
– Ну, Пит…
– …она пришла вчера и…
– …она пришла вчера…
– …она пришла вчера, и она выглядит издалека, вот.
– Выглядит издалека?!
– Да.
– Дай я посмотрю, Пит… выглядит издалека… на ней полно надписей, видишь?.. и, думаю, я знаю, откуда она… Смотри, Ститт, пришла посылка для миссис Райл…
– Посылка? Тяжелая?
– Она выглядит издалека.
– Дай-ка, Пит… она легкая… легкая… что скажешь, Ститт, она похожа на подарок?
– Кто его знает, может быть, там деньги… а может быть, это просто шутка…
– Ты знаешь, где госпожа?
– Она только что пошла в свою комнату…
– Слушай, ты оставайся здесь, а я поднимусь на минутку…
– Можно, я тоже пойду, Мэгг?
– Ладно, Пит, только давай быстрее… я сейчас вернусь, Ститт…
– Это просто шутка, думаю, это просто шутка…
– Правда, это не шутка, Мэгг?
– Кто его знает, Пит.
– Ты все знаешь, только не хочешь сказать, да?
– Может быть, я и знаю, но тебе-то точно не скажу… давай закрой дверь…
– Я никому не скажу, клянусь, никому…
– Пит, будь умницей… потом и ты все узнаешь, вот увидишь… и, может быть, скоро будет праздник…
– Праздник?
– Ну, что-то в этом роде… если здесь внутри то, что я думаю, завтра будет необыкновенный день… или, может быть, послезавтра, или через несколько дней… но такой день будет…
– Необыкновенный день? Почему необыкно…
– Тсс! Стой здесь, Пит. Стой на месте, хорошо?
– Ладно.
– Стой на месте… Миссис Райл… извините, миссис Райл…
И тогда, только тогда Джун Райл подняла голову от письменного стола и обернулась к закрытой двери.
Джун Райл. Лицо Джун Райл. Когда женщины Квиннипака смотрели на себя в зеркало, они думали о лице Джун Райл. Когда мужчины Квиннипака смотрели на своих женщин, они думали о лице Джун Райл. Волосы, скулы, белоснежная кожа, изгиб бровей Джун Райл. Но самыми удивительными – смеялась ли она, кричала ли, молчала ли, или просто сидела, как бы в ожидании чего-то, – были губы Джун Райл. Губы Джун Райл завораживали… Они просто будоражили фантазию. Они раскрашивали ваши мысли в яркие цвета. «Однажды Бог создал губы Джун Райл. И именно тогда ему на ум внезапно пришла мысль о грехе». Так это рассказывал Тиктель, который разбирался в богословии, так как когда-то был поваром в семинарии, – как, по крайней мере, говорил он сам, или в тюрьме, как говорили другие, – глупцы, – так он их называл. Никто никогда не смог бы описать его, говорили все. Лицо Джун Райл, разумеется. О нем грезил каждый. И вот теперь оно здесь, именно здесь, – и оно, еще минуту назад склонявшееся над столом, – уже обращено к закрытой двери, – и губы Джун Райл произносят:
– Я здесь.
– Вам посылка, миссис.
– Входи, Мэгг.
– Здесь посылка… для вас.
– Покажи.
Джун Райл поднялась, взяла пакет, прочитала имя, написанное чернилами на коричневой бумаге, посмотрела с другой стороны, подняла глаза вверх, на минуту закрыла их, снова открыла, опять осмотрела пакет, взяла со стола нож для бумаги, разрезала шпагат, развернула коричневую обертку – под ней оказалась белая.
Мэгг сделала шаг к двери.
– Останься, Мэгг.
Она развернула белую бумагу, под которой показалась розовая, в нее была завернута сиреневая коробочка, в которой Джун Райл обнаружила другую, обтянутую зеленой тканью.
Она открыла эту коробочку. Заглянула в нее. Ее лицо ничего не выразило. Потом она ее закрыла. Затем, повернувшись к Мэгг, улыбнулась ей и сказала:
– Мистер Райл возвращается. Вот так.
И тогда Мэгг побежала вниз вместе с Питом, повторяя: «Мистер Райл возвращается», и Ститт произнес: «Мистер Райл возвращается», и по всем комнатам пронесся шепот: «Мистер Райл возвращается», и кто-то крикнул в открытое окно: «Мистер Райл возвращается», и вот уже над полями пронеслось: «Мистер Райл возвращается», и это известие донеслось до реки, у которой раздалось: «Мистер Райл возвращается». И раздалось так громко, что и на Стекольном заводе кто-то услышал и, повернувшись к соседу, шепнул: «Мистер Райл возвращается», и весть эта донеслась до каждого, несмотря на шум печей, из-за которого приходилось повышать голос, чтобы тебя услышали; «Что ты сказал?» – «Мистер Райл возвращается», и голос этот становился все громче и громче и наконец стал таким громким, что о том, что случилось, узнал самый последний, самый глухой рабочий, вздрогнув, как от выстрела у самого уха, от слов: «Мистер Райл возвращается», – одним словом, это было подобно взрыву, эхо от которого поднялось высоко в небо, отдалось в ушах и в сознании, и даже в Квиннипаке, который был оттуда в часе езды, даже в Квиннипаке спустя совсем немного времени жители увидели, как на всем скаку в город въехал Олливи, скатился кубарем с коня, растянулся на земле, проклиная Небо и Мадонну, и, подняв с земли свою шляпу, и с задницей, запачканной грязью, произнес – тихим голосом, как будто бы новость при его падении лопнула, сдулась и истерлась в порошок, – он пробормотал как бы про себя:
– Мистер Райл возвращается.
Время от времени мистер Райл возвращался. Как правило, это случалось спустя некоторое время после того, как он уезжал. Что свидетельствует о внутренней, психологической и, можно сказать, моральной дисциплине этого человека. По-своему мистер Райл любил точность.
Гораздо труднее было понять, почему он время от времени уезжал. Никогда не было по-настоящему удовлетворительного объяснения – почему он это делал, это не зависело ни от времени года, ни от конкретного дня, ни от какой-либо причины. Он просто уезжал. Приготовления – серьезные и незначительные – занимали у него несколько дней: экипажи, письма, багаж, шляпы, походный письменный прибор, деньги, документы – все это он упаковывал и распаковывал, как всегда улыбаясь, с кропотливым и беспорядочным проворством запутавшегося насекомого, вовлеченный в своего рода домашний ритуал, и этот ритуал мог бы длиться вечно, если бы в конце концов не заканчивался одной и той же заранее известной церемонией, церемонией краткой, едва примечательной и чрезвычайно тонкой: он выключал свет, и они с Джун лежали молча в постели, в полной темноте, рядом друг с другом, в нерешительности; она пережидала несколько мгновений, потом закрывала глаза и, вместо того чтобы сказать:
