Элинор Арнасон
Влюбленные
Жила-была женщина Ахары. Принадлежала она к доброй линии внутри рода[1] и выросла высокой, широкоплечей с густым блестящим мехом. Глаза у нее были светло-серые — редкий цвет в той части мира, и с самого детства прозвали ее Хрустальные Глаза. Если и были у нее недостатки, то лишь в характере: отличали ее яростное своеволие и любовь к одиночеству.
Родилась она в городе Ахара-Цаль, что стоял на высоком берегу реки Цаль. На юг и на запад от него простирались плодородная равнина с усадьбами и пастбищами людей ее рода, а на север и восток тянулась речная долина — болотистая, широкая, богатая всяким зверьем. Хрустальные Глаза любила отправляться верхом в тамошние заросли и охотиться.
Мать предупреждала ее, что это опасно.
— Тебя начнут посещать странные мысли, а может, ты повстречаешь такое, чего вовсе не хочешь повстречать: нечто неведомое или чужаков.
Но Хрустальные Глаза ничего не желала слушать.
Не думайте, что речь тут идет о том, как она повстречала призраков, или разбойников, или огромного страшного зверя вроде улкувы и убедилась, что мать ее была права, и ей следовало сидеть дома. Это совсем другая история и, может быть, очень хорошая. Однако не в непокорности был источник страданий Хрустальных Глаз, и настигли они ее вовсе не вдалеке от дома.
Как уже было сказано, выросла она статной и сильной, и когда ей сравнялось двадцать пять лет, родные решили, что ее нужно случить.
В то время род Ахара был вторым по могуществу в мире, а ее линия славилась прекрасными детьми. И Ахара хотели случить ее с кем-то очень влиятельным. Поглядели они по сторонам и кого же они увидели, как не Эйх Манхату, величайшего воина своего века. Эйх — его род — стоял впереди всех. Равных им не было. Только Ахара почти равнялся с ними.
И вот родня девушки начала переговоры со старейшими женщинами Эйха.
Хрустальные Глаза про это знала, но оставляла без внимания. Желания стать матерью у нее никогда не было, но она знала, что выбора у нее нет. Порой ей приходило в голову, что было бы куда лучше, будь ее линия не такой безупречной. Если бы в ее семье имелась какая-нибудь ущербность, какая-нибудь наследственная болезнь! Может, тогда ее оставили бы в покое!
Но ее родные и двоюродные братья были крепкими воинами. Ее родные и двоюродные сестры производили на свет потомство с усердием пушистых круглячков. Все в их семье были нравственными, ответственными, умными и хорошо сложенными телесно.
Точно проклятие какое-то! Так думала Хрустальные Глаза и отправлялась в речную долину охотиться. Там, в темном лесу, в низине она обретала душевный покой. А к тому же нередко находила добычу и возвращалась домой с окровавленной тушей поперек спины своего циня.
И вот мать позвала ее для разговора. В комнате был и один ее дядя, полный брат ее матери (от того же отца), пожилой воин средних лет со шрамом поперек лица и одноглазый.
— Ты знаешь, что мы сносились с Эйхом, — сказала ее мать. — Мы хотели Эйх Манхату в отцы твоему ребенку.
— Да, — ответила Хрустальные Глаза, — я знаю.
— В нем отказано, — продолжала ее мать. — Эйхи говорят, что они не могут отозвать его с нынешней войны и прислать сюда.
— И наверное, не все так просто, — добавил ее дядя. — Мне не доводилось слышать, чтобы Эйх Манхата зачинал детей даже в перерывах между войнами.
Голова ее матери склонилась набок, что могло означать согласие или задумчивость.
— Есть мужчины, даже великие, кому не дано зачинать детей по той или иной причине.
Хрустальные Глаза, разумеется, знала про эти причины. О неприятных сторонах жизни Люди, подобно землянам, предпочитают не размышлять. Но с неизбежным приходится смиряться, а от своих детей они никогда не скрывали, что именно требуется, чтобы на свет появилось новое поколение.
Среди мужчин встречались бесплодные и бессильные. Недостатки чисто телесные и относительно редкие. Более частой бедой были, как выразились бы земляне, психологические трудности, которые Люди называли нравственными и духовными. Некоторые мужчины просто не могли преодолеть свое естественное отвращение при мысли о совокуплении с женщиной. С другими мужчинами у них все происходило отлично, однако, когда им предстояла случка, ничего не получалось.[2]
— Они предлагают нам полного брата Манхаты, — сказала ее мать. — Он зачал немало детей, и почти все они выглядят хорошо. Твой дядя встречался с ним, потому я и пригласила его сюда.
— Они близнецы, — сказал ее дядя. — Но Манхата даже родился более крупным и сильным. И всегда был быстрее и могучее своего брата. Поговаривают, что еще в утробе он что-то отнял у брата. Возможно, так оно и есть.
— Не очень заманчиво, — заметила Хрустальные Глаза.
— Ничего дурного про Эйх Шовина сказать нельзя. Он очень похож на Эйх Манхату, только не такой высокий и широкоплечий, и чего-то ему для полного сходства не хватает, как я уже упомянул. Манхата — точно человек в солнечных лучах. Не заметить его нельзя. Шовин — человек на лесной опушке, плохо различимый в тени. Но он хороший воин, и никто не говорил худого о его доблести или уме. И он — единственный полный брат Эйх Манхаты.
— Никакое спаривание не может связать нас теснее с Эйхом, чем это, — объяснила ее мать. — И нет рода более нужного нам. Если нас осенит удача, в твоем ребенке или детях проявятся качества Манхаты.
— Вам требуется, чтобы я исполнила это, — сказала Хрустальные Глаза.
— Да, — ответила ее мать.
Она дала согласие, и в Эйх отправили весть, а Хрустальные Глаза взяла лук со стрелами и поехала на речной берег стрелять птиц.
Был конец весны, но Эйх Шовин прибыл только в разгар лета. Приехал он один, но никто не удивился: дорога из Эйха в Ахару обычно была безопасной, а его брат воевал на севере против Союза Пяти Без Одного. И все его родичи были там с ним. Не то они, конечно, сопровождали бы Шовина, изводя его в пути грубыми шуточками о гетеросексуальности. Мужчинам его рода положено потешаться над случаемым, зато встречающие мужчины должны держаться с ним дружески и ободряюще.
Как бы то ни было, но к воротам Ахара-Цаля Шовин подъехал один. Стражники попросили его обождать и послали вперед вестника, так что у ее семьи было время собраться во дворе их большого дома, куда спустилась ее мать, тетки, старшие двоюродные сестры и двое мужчин, чье военное время уже миновало.
Хрустальные Глаза вышла на балкон. Случка, обговоренная двумя влиятельными родами, имеет свои правила и церемонии. Встречать его ей не полагалось. Однако смотреть на него издали обычай дозволял.
Он въехал во двор. Его цинь был весь в пыли и утомлен, но выглядел породистым: могучий круп и плечи, широкая голова, указывающая на сметливость. Чистый гнедой — масть редкая и ценящаяся дорого.
Всадник был таким же пропыленным и в одежде простого воина. Но на землю он спрыгнул изящно, и она увидела, что он высок — одного роста с ее матерью и головой выше двух стариков, которые приблизились, чтобы его приветствовать.
Все ритуалы встречи были соблюдены. Ей показалось, что Шовин исполнял все, что от него требовалось, с необычной легкостью и изяществом, точно бродячие комедианты, которых ей приходилось видеть. Они приходили в Ахара-Цаль, устанавливали подмостки на главной площади, а потом танцевали на них и рассказывали повести о героях. В детстве она решила, что хотела бы стать комедиантом или воином. Но, разумеется, это были только несбыточные мечты.
На балконе с Хрустальными Глазами стояла одна из ее сестер. Она посмотрела вниз на гостя и сказала:
— Очень невзрачен, верно?
Хрустальные Глаза промолчала, хотя могла бы сказать очень много. Эта сестра в первый раз спарилась с сыном Мейрина, красавчиком, которому нравилось щеголять в пышной одежде и драгоценностях. Глаза у него были зелеными с голубым отливом, точно малахит. Манеры казались недурными, особенно вначале. Но ее сестра никак не беременела, и он явно начинал терять терпение. Торопится вернуться на войну и к своему возлюбленному, говорили мужчины Ахары.
Когда он узнал, что она наконец понесла, то закричал от радости и уехал сразу же, как только позволили приличия.
Хрустальные Глаза не напомнила ни о чем из этого. Во-первых, сестра все еще была беременна — и близнецами, если судить по животу. Физические тяготы подействовали на ее обычно мягкий нрав, а к тому же бранить отца нерожденного ребенка не полагалось.
Хрустальные Глаза сжала губы и не произнесла хварскую поговорку, аналогичную «не все то золото, что блестит».
На следующий день их познакомили. Он принял ванну и надел новую юбочку с богатой вышивкой. Белую костяную рукоять его меча украшали золотые кольца. Мех был расчесан и глянцевито блестел.
Вот и все, что она успела о нем узнать. Встреча была короткой и церемонной. Они обменялись ритуальными фразами, а затем ее двоюродные дяди увели Эйх Шовина знакомиться с другими мужчинами их семьи. А она ушла со своими родственницами.
В нынешнее время современные хвархаты предпочитают не вспоминать о том, чему были вынуждены подвергаться их предки до изобретения искусственного осеменения. Но при желании отыскать необходимые сведения не так уж сложно, а автор данной повести, несомненно, собирала материалы со всей добросовестностью.
Вспомните, что гетеросексуальность пугала — и пугает — Людей. Она заключает в себе и появление новой жизни и гибель. Они знают — и всегда знали — что выжить их общество может только, если мужчины будут отделены от женщин. Однако на протяжении большей части их истории выживание их общества зависело от спаривания.
И они поступали так, как поступают земляне, сталкиваясь с чем-то пугающим и неизбежным: смертью, например, рождением ребенка или браком. Они прибегали к ритуалам, чтобы оградить акт, ограничить его и использовать нужным образом. Они использовали юмор и одурманивающие вещества, чтобы уменьшить свой страх.
