В моменты безумия героини менялось сценическое освещение, становилось инфернально переливающимся, окрашенным в багрово-лиловые цвета, а стены начинали медленно на нее надвигаться, угрожающе сжимая пространство. Особенно страшно было от неуклонно приближавшейся черной африканской маски, что висела на одной из стен и была выхвачена локальным лучом прожектора из темного пространства сцены. Маска становилась для Эллы, по замыслу Таирова, «вполне реальным и конкретным партнером, оживляемая ее больной психикой, является той реальностью, на которой концентрируется вся ее расовая непримиримость вообще и по отношению к Джиму в частности»26'. К маске Элла обращала свои монологи, во время которых маска как бы ухмылялась ей в ответ, неотрывно следила за ней, преследовала и не давала покоя. В финале, когда это противостояние достигало в ее больном сознании предельной кульминации, Элла разрешала его ударом ножа в маску. Вот форма обратной связи на сайт.
Таиров считал такое решение второй части «Негра» (оформление первой части носило совсем другой характер изображало конкретные места действия: улицы Нью-Йорка) продолжением тех сценографических принципов, которые были начаты им и А. Экстер в «Саломее». И в самом деле, надвигавшиеся на Эллу стены выполняли, в сущности, ту же задачу, что и движущиеся цветные занавеси и полотнища в «Саломее» выражали, делали зримыми эмоциональные состояния сценического действия. Вместе с тем, если «динамика абстрактных форм» в «Саломее» создавалась в русле театрально интерпретированного кубофутуризма, то движение стен в «Негре» сопоставимо с совершенно иной, экспрессионистской концепцией сценической среды и по содержанию, и по средствам выразительности. С другой стороны, как и в «Саломее», сама идея участия в действии «Негра» сценографических персонажей по своему происхождению носила также сугубо режиссерский характер. Она была предложена Таировым. Аналогичным образом по предложению режиссера С. Радлова появился в спектакле «Король Лир» У. Шекспира в Московском Еврейском театре (1935) в декорации А. Тышлера мотив открывавшихся ворот, которые были единственным подвижным элементом статичной единой установки сочиненного художником сказочного средневекового замка-«шкатулки». Ворота были нужны режиссеру для того, чтобы в кульминационный момент зримо показать изгнание Лира: они захлопывались перед ним навсегда.
